Семёнова Мария
Шрифт:
Прятать в холодильник сделалось нечего. Как и было обещано.
Руки начали ощутимо дрожать. Оксана торопливо вызвала только что сделанные фотопифии на просмотр, прокрутила телефонную память в одну сторону, в другую...
И выругалась вполголоса. Хвалёная цейсовская оптика схватила все краски и контуры — травку, цветочки, пакет, коробок, серые доски скамейки... Мурры на снимках не было. Вместо неё красовалась заготовка для кружка мягкой игрушки — связанный узлом старый чулок с криво пришитыми пуговками вместо глаз.
— Это что ж делается-то. а? — вслух пожаловалась Варенцова и обратилась к сдинствешюму существу, способному понять её до конца: — Тиигка! Тишенька! Получается, какая-то тряпка нам дверь когтями разворотила?..
Рациональная часть её, та, где ум и интеллект, новые правила игры не принимала. «Пришла называется, посоветоваться. Если ещё и окажется, что , в номере на двери ванной все дыры чудесным образом заросли — умом впору рехнуться...»
— Так ведь сказано же было, Оксана Викторовна, тут матя, — рассмеялся Быстрое. — Экая же вы у нас недоверчивая... Сейчас небось зарисовочку сделаете по памяти и будете Колякину звонить? На предмет консультации у Нигматуллина? Признайтесь, ведь собирались? Собирались?
Оксане захотелось его удавить. Своими руками. Немедленно. Остановило лишь чёткое понимание, что и это намерение от него вряд ли укрылось.
— Ну да, — сказала ока— Собиралась. И сделаю. А потом позвоню.
Сознавать, что тебя читают, словно открытую книгу,— удовольствие весьма ниже среднего. Зря ли никакому ребёнку не нравится слышать от матери: «Я тебя знаю лучше, чем ты сам себя знаешь!»
Правда, Оксане было некогда размышлять о психологических нюансах Годы службы не прошли даром — в голове крутилась мысль о безопасности отечества «Это что же получается? В местной ФСБ засели колдуны с другого стола, а в управлении „Z" — дебилы и алконавты. Во главе с американским генералом, специалистом по зелёным человечкам. Который тоже наверняка какие-то свои пели преследует. Постой, постой, уж не с его ли подачи и не по его ли указке...»
— Да вы, Оксана Викторовна, не в курсе, — покачал головой Быстрое. — Сегодня на Нигматулли- на ориентировочка пришла. Он, оказывается, тот ещё герпетолог. Слово «Рифаи» вам что-нибудь говорит? Вижу, что говорит... Так вот, по этому поводу Нигматуллина разыскивают ЦРУ, Интерпол, англичане и евреи. А теперь, как выясняется, ещё и свои. Что-то он там узнал или упёр, на редкость важное... А когда в «Рифаи» раэрюхали, сделал ход конём — рванул в «нашу Рашу», раскрутился по мелочи да и затерялся в океане лагерей. Правда с концами не вышло затеряться даже у нас. Что-то всё же спугнуло его, и вчера он исчез. Как, куда зачем и почему — один Бог знает. Колякин его уже ищет с собаками, все дороги перекрыл, розыскная рота в мыле, только без толку. Потому что, похоже, Нигматуллин никуда не уходил, а пытается отсидеться в Ареале, благо никто за ним туда не сунется. Ну и ладно, пускай себе сидит. Безумству храбрых...
«В Ареале?.. Это что ещё за Ареал?..»
— Туман сегодня с вертолёта наблюдали? — вопросом на вопрос ответил Быстров. — Ага, вижу, наблюдали. Так вот, под ним и находится этот самый Ареал, площадью на данный момент в половину Европы. Скажу так: если бы не мы, он был бы неизмеримо больше Но и нам его глобально изолировать пока не удаётся. Вернее, уже...
Он не договорил. Со стороны свинарника раздался жуткий 1>ёв, заставивший Оксану подпрыгнуть и в который раз пожалеть о не выложенном рядом мече. Страшно было даже представить, что за зверь мог производить такой звук. Львиный рык в Африке она слышала только по телевизору. Так вот, было очень похоже.
— Васечка кушать хочет, — поднялась Марьяна — Пойду покормлю матенького.
Взглянула на Оксану, наверняка с лёгкостью считала её тоску по хорошему гранатомёту и неожиданно озорно хихикнула
— Ночных кошмаров не боитесь? Тогда пошли, Васечку покажу.
Оксана заинтересованно последовала за ней...
— Атас, — только и выговорила она осторожно заглянув в дверь. Помолчала и добавила — Ну, здравствуй. Вот, оказывается, где ты живёшь.
Сказать, что Васечка впечатлял, значит ничего не сказать. Мурра по сравнению с ним была безобидным мотыльком, а древнегреческий Минотавр — беленьким пушистым котёнком. В свинарнике кварги- ровал не какой-нибудь беконно-розовый домашний отъевшийся боров, а самый настоящий дикий кабал. Да какой!.. Под двадцать пудов, поджарый, свирепый, с громадными загнутыми клыками и маленькими, отчётливо разумными глазками. Светло-рыжая щетина, недобрый оценивающий взгляд, копыта сорок пятого размера и тело, напоминающее стенобитный таран... Да что говорить, перед Оксаной стоял её знакомец с лесной дороги. Тот самый, о котором она тихо гадала, перевернёт он «Пиву» или не перевернёт.
Марьяна протянула к нему руку, и требовательный рык немедленно прекратился. Васечка ткнулся ловким пятачком в хозяйскую руку, в глазах погасли красноватые огоньки, зато обнаружились длинные девичьи ресницы, а страшная пасть растянулась в самой настоящей улыбке.
— Сейчас, маленький, сейчас, умница моя, - заворковала Марьяна — Комбикорм шлнче вку-у-усный...
«Понятно теперь», — подумала Оксана.
Хотя на самом-то деле всё стало только ещё непонятней.
Она вернулась к мужикам. Забелин чистил казан, и тот, кто полагает, будто отмыть от бараньего жира двадцатилитровую громадину на тагане есть нечто между сизифовым трудом и откровенным самоубийством, тот просто никогда этим не занимался. Надо всего лишь налить водички в ещё горячий котёл и пройтись щёточкой, а потом той же щёточкой лихо выплескать «за борт». Раз, другой — и чугунный кратер не только полностью чист, но и обсушен. Напоследок Забелин ласково погладил край казана
Ну, спасибо, дружок, уважил так уважил. Сейчас маслицем смажу...
В голосе его не слышалось и намёка на шутку, он был совершенно серьёзен.
— Ишь как вы с ним, Николай Ильич, — уже почти не удивилась Варенцова. — Как с живым.
А он и есть живой, — словно ребёнку-несмышлёнышу улыбнулся Забелин. И вдруг подмигнул: — Вы какому-нибудь самураю скажите, что у него меч не живой. Или шофёру, который со своим грузовиком по имени-отчеству здоровается... Всё живое, и этот котёл, и щебёнка, и холодильник, и колодезная вода. Просто у каждого своя жизнь и своё место в мире. Это надо понимать, принимать и уважать... а не доказывать с пеной у рта, кто есть венец мироздания. И ещё действительно — учиться, учиться и учиться. А не распинать на радость неучам своих учителей на крестах...