По большей части это была тальгостская водка. А от этого дерьма лак на паркете облезет, если подержать подольше. Так что я знал: она обжигающе горячая, а если вампиры чего-то и боятся, так это огня. Бутылки были голубыми – наверное, с примесью кобальта в стекле, – но когда я закончил поливать четвертую баррикаду, то увидел, как Селин опрокидывает бутылку пыльно-зеленого стекла на последнюю линию обороны.

– Какого хрена ты творишь? – заорал я.

– Готовлю наш…

– Ты в своем уме? – Я выхватил бутылку, разглядывая ягненка и волка на этикетке. – Это «Шато Монфор»! В наши ночи одна бутылка стоит столько, что можно выкупить императора!

– А мы знаем каких-нибудь пленных императоров? Это просто вино, Габриэль. Какая разница…

– Это не вино, это золото! – Я осмотрел бутылку и с облегчением обнаружил, что она почти полная. – В красном вине все равно недостаточно алкоголя, чтобы обжечься. Ты просто потратишь его впустую.

– А если ты набросишься на него, как с-с-свинья на кормушку, – этот вариант тебя устроит?

– Хорошая мысль. – Я поднял бутылку и сделал большой глоток. – Sante, сестрица. Твоя кровь стоит того, чтобы ее курнуть.

Закончив, мы стояли на верхней площадке лестницы, а за нашими спинами маячили огромные бронзовые двери. Селин совершила набег на гардероб Дженоа еще до того, как мы отправили все остальное на баррикады, и ее новый плащ был насыщенного красного цвета крови сердца, а бархатная парча шуршала по булыжникам у наших ног. Я осматривал импровизированные укрепления, медленно прихлебывая «Монфор» из бокала, наслаждаясь богатым, божественным вкусом вина, которое пил впервые за много лет. Перед нами тянулся мост, ведущий в Кэрнхем, – узкая линия обороны, пропахшая спиртным и утыканная копьями. Мы бы наверняка заставили врагов проливать кровь каждый дюйм. Но только Бог знал, какая сила надвигалась на нас, не считая того, что частью ее были Принцессы Вечности.

– Это немного, – вздохнула Селин. – Но, ес-с-сли Фортуна пожелает, этого хватит.

– Нам понадобится нечто большее, чем благословение ангела, чтобы пережить этот штурм, сестра.

– А к какой силе ты бы еще обратился, брат?

Воздух между нами замер, и я прищурился. Я видел тонкие голубые вены под мрамором ее кожи, помнил вкус ее крови, льющейся мне на язык, когда она заставила меня выпить ее в Сан-Мишоне. Эта кровь дала мне силу, которой у меня никогда не было, и Бог знал, мне необходима сила, чтобы защитить Диор. Но если я глотну еще пару капель – по одной за ночь, – я стану рабом Селин и буду так сильно желать укрепить связь между нами, что придется перерезать себе чертово горло.

А внутри у меня шептался еще один, более глубокий страх, и теперь он вообще не умолкал. В груди горел крошечный уголек, который последние несколько месяцев медленно разгорался, превращаясь в злобное пламя. Я никому в этом не признавался, но я чувствовал запах крови Лаклана, крови Диор и крови Фебы… Мне пришлось признать, что жажда усиливается. Мне становится все труднее бороться с ней, сколько бы я ни курил и ни пил. В моей памяти эхом звучало одно слово – страх. Которому обучают каждого служителя ордена Сан-Мишон. Безумие, которое в конечном итоге поглотило всех живых бледнокровок.

– Sangire, – прошептала Селин. – Красная жажда.

– Я же просил тебя не лезть ко мне в голову, – прорычал я.

– Нам не очень-то и хотелось. – Селин стянула манжету с запястья. – Но твои мысли кровоточат, Габриэль. Точно так же, как твоя любимая Ас-с-стрид каждую ночь кровоточила на твоем глупом языке. Мы чувствуем цену, которую ты сейчас платишь за это.

При упоминании имени жены во мне вспыхнул гнев, горький и острый, как разбитая бутылка.

– Избавь меня от проповедей, Селин. И занимайся своими чертовыми делами.

– Это наш-ш-ши дела. Грааль – наша единственная надежда на с-с-спасение. Мы должны сделать все возможное, чтобы защитить ее. От ее врагов, что охотятся на нее снаружи. И внутри.

Я снова прищурился.

– Что ты имеешь в виду под «внутри»?

– Господь Вседержитель, – вздохнула она, поворачиваясь ко мне. – Разве ты с-с-сам не видишь? Ты опас-с-сен для Диор, Габриэль. Мы все это знаем. Даже если забыть про пьянс-с-ство. В тебе зреет кровавое безумие, и когда оно рас-с-сцветет буйным цветом – это лишь вопрос времени. Мы знаем, ты заботишься о девушке. Мы знаем почему. Но когда бойня сегодняшней ночи закончится, тебе следует оставить ее. Тому единственному, кто может по-настоящему защитить ее.

И тогда я вызверился на Селин, зашипел сквозь стиснутые зубы:

– Услышь меня наконец. Даже если между мной и этой девушкой встанут легионы небесных воинов, я убью всех ангелов в этом сонмище, чтобы снова встать рядом с ней. Я никогда не покину ее, слышишь? И никогда не причиню ей вреда.

– Не сегодня ночью. И, возможно, не завтра. Но мы видим, как твоя жажда рас-с-стет с каждым днем. Как скоро она поглотит тебя полнос-с-стью? А тех, о ком, по твоим словам, ты заботишься? – Селин наклонила голову, шипя за ненавистной маской. – Тебя разве не предупреждали? Твой драгоценный С-с-серебряный Орден? Что произойдет, если ты ночь за ночью будешь потворствовать своим желаниям? Или ты был просто с-с-слишком опьянен похотью плоти и тебе было плевать на свою бессмертную душу?