Я сделал большой глоток вина.

– Верно.

Диор нахмурилась.

– Тебе никогда не приходило в голову спросить, чего хочу я?

– Диор, сейчас важно не то, чего ты хочешь. А то, что тебе нужно. Никто не сомневается в твоем духе, но ты даже не подозреваешь, что чудовищное гребаное зло дышит в дюйме от твоей шеи. И тот факт, что ты хочешь рискнуть своей шеей в сегодняшней битве, только доказывает это.

Я вздохнул, качая головой и глядя на витраж наверху.

– Да и откуда тебе знать? Ты же никогда его не видела. Ты же, черт возьми, еще совсем ребенок.

– О, мерси, – выплюнула она. – Папа.

Мы стояли молча, хмурые и упрямые, и мне пришло в голову, что я совершенно не подхожу для всего этого. Пейшенс было всего одиннадцать, когда ее забрали у меня. А Диор с одиннадцати воспитывала себя сама, и одному Богу известно, что творила она и что получала в ответ. Она терпеть не могла, когда ей указывали, и в то же время отчаянно нуждалась в этом. Но кто я, черт возьми, такой, чтобы вообще что-то ей говорить? Она верно подметила, я не ее отец. Мне лишь иногда удавалось быть ей другом.

Диор отвернулась от меня, нахмурившись, и стала бродить среди шахматных фигур, чтобы успокоиться. Я сделал глоток вина и указал бутылкой на доску.

– Хочешь сыграть?

Она оглянулась через плечо, ее льдисто-голубые глаза потемнели от злости.

– Я не умею.

– Тогда давай играть на деньги?

Она невольно усмехнулась, опустив голову, чтобы скрыть улыбку за копной волос. Я громко рассмеялся, увидев это, Диор тоже рассмеялась, глаза у нее заблестели. Напряжение, возникшее между нами, немного растаяло, как роса весенним утром.

– Ты пьян, – сказала она, и это прозвучало почти как упрек.

– Я весел. – Я указал на другую сторону доски. – Иди вон туда. Буду тебя учить.

– Честно говоря, лучше бы ты поучил меня стоять в позиции северного ветра.

– Эта игра старше, чем империя. В ней есть уроки, которые стоит усвоить.

Диор скептически надула губы, но, тем не менее, смягчилась и, лязгая своими доспехами, встала со стороны светлой армии. Она достала из портсигара черную сигариллу, когда я махнул в сторону ее нового наряда.

– Ты просто измотаешь себя, расхаживая во всем этом металле.

Она нахмурилась и закурила, не обращая на меня внимания. Покачав головой, я сделал последний глоток «Монфора», похлопав по плечу темную фигуру рядом со мной. Она была с меня ростом, облачена в кольчугу, с длинным мечом в руках и шлемом с короной на голове.

– Это император, – объявил я. – Самая важная фигура на доске. Он может атаковать в любом направлении, в каком пожелает, но далеко продвинуться не может. Поэтому он обычно стоит здесь, в конце линии, приказывая остальным фигурам выполнять его волю.

– Похоже на парня, которого я знавала в Лашааме. – Диор, нахмурившись, выдохнула дым в воздух. – Был один такой в команде Ловкача. Мы звали его Пузырь.

– Пузырь? – Я приподнял бровь. – Почему?

– Он появлялся только тогда, когда вся тяжелая работа уже проделана.

– Да, у короны есть свои привилегии.

– Ну не знаю, – усмехнулась Диор.

– Тогда, может, вот эти маленькие ублюдки будут более близки человеку с твоим ярким воспитанием.

Я пихнул ботинком фигурку поменьше: они стояли в ряд, высотой по пояс, в форме пехотинцев и старинных доспехах.

– Пешки. Они – передовая линия твоей армии. Дешевы. Расходный материал. Они открывают партию, чтобы остальные твои фигуры могли по-настоящему разыграться. Это шато. Это шевалье. А это понтифик. Церковь и государство. Они передвигаются по-разному, но задача у них одна и та же: выйти на поле боя и устроить резню во имя своего императора. Это особенные фигуры. Их надо, по возможности, защищать. Но в конце ими можно пожертвовать и все равно выиграть партию.

Я продемонстрировал, как перемещать фигуры, легко поднимая их с помощью темной силы, которая текла в моих жилах. Мне пришло в голову, что по-настоящему играть ими могли только холоднокровки и что Диор будет трудно управляться с ними самостоятельно. Но тем не менее она наблюдала за происходящим, ее голубые глаза сияли, когда она затягивалась дымом, и в ней расцветало природное любопытство.

– А это у нас кто? – спросила она, выдыхая серый дым.

– Это императрица. – Я похлопал по фигуре, на которую она кивнула. – Тайная власть за троном. Она может передвигаться настолько далеко, насколько ей заблагорассудится, в любом направлении, которое ей понравится. Она – твой палач. Твоя красная правая длань. Быстрая. Разносторонняя. Смертельно опасная.

– Она мне нравится, – улыбнулся Диор.

– Не привязывайся слишком сильно. В конце игры она – такой же расходный материал, как и все остальные.