Дайос посмотрел на Макетеса. Лицо его брата смягчилось, брови опустились, собирая морщинки между глазами. Он смотрел чуть ли не с жалостью, но Дайос не хотел задумываться об этом.

— Я не… — Он не мог даже закончить фразу.

Ну конечно же он соскучился. С их последнего разговора это чувство росло с каждым днем, хотя он видел ее издалека. Казалось, что его жабры больше не втягивают достаточно воздуха, и, что бы Дайос ни делал, он не мог уснуть ночью. Он измучился физически, но все мысли были заняты тем, чем она занималась днем. Было ли ей там удобно? Внушали ли ей Мира с Арджесом, что он опасен, хотя он мечтал всего лишь поговорить с ней?

Он только хотел услышать ее голос. И одно это его безмерно пугало.

Макетес наклонил голову набок:

— Ты соскучился. И, я так понимаю, очень сильно.

Песок вокруг них осел на дно. Дайос даже дышать перестал, потому что внезапно все оказалось кристально ясно: он скучал и не знал, как ей об этом сказать.

Глупо было так удивляться этому, но он все равно удивился. Он не знал, что делать с… этим.

Макетес дернул плавниками на талии, подплывая самую малость ближе.

— Ты не станешь от этого слабее, брат. Но тебе стоит сказать ей. Может, она скучает по тебе не меньше, чем ты по ней.

— Ни я, ни она не знаем наверняка.

— Ну, пожалуй, я могу спросить ее за тебя, но это как-то по-детски, не находишь? Просто поговори с ней, Дайос.

— Не могу.

Слишком рискованно. А что, если она по нему совершенно не скучала? Он оставил ее с кем-то похожим на нее хотя бы внешне. В куполе Миры было тепло и безопасно.

И вообще множество самцов из его народа подходили ей куда больше. Им было легче добывать для нее еду, чем однорукому воину, который не знал, как сказать о своих чувствах, — не знал даже, существуют ли слова, которыми можно их выразить. Ей было лучше без него, а ему — без нее.

Ему полагалось брать на себя опасные задачи и покидать дом. Таким он был всегда.

И таким ему и полагалось быть.

Покачав головой, он с силой выдохнул песок из жабр и отвернулся от Макетеса.

— Ей там и так хорошо.

Макетес застонал.

— Да какое же ты упрямое бревно! Может, ей было бы куда лучше с тобой!

В это Дайос не мог поверить ни на секунду. Потому что иначе тут же рванул бы к куполу, снова похитил ее и спрятал так глубоко под уровнем моря, что ее больше никто никогда не нашел бы, кроме него.

Дайос знал, что это были неправильные мысли. Извращенные. Ужасные мысли по отношению к той, которая была ему не безразлична. Так что он просто держался подальше от нее. Не мог он так с ней поступить.

— Ищи дальше, — проворчал он. — Я опущусь глубже.

— Нельзя тебе глубже, и ты прекрасно это знаешь. Мы и так на самый край нашей территории залезли. Не стоит вмешивать сюда еще и глубинников. — Макетес вскинул бровь. — Если, конечно, ты не к ним как раз и собрался?

Дайос давно не думал о глубинниках, но… возможно, это была не такая уж плохая идея.

— Может, стоит обратиться к ним за помощью, — пробормотал он. — Прочистить мозги.

— Дайос…

Он знал, что брат волнуется. В прошлый раз, чувствуя себя потерянным, Дайос уже опускался ниже, чтобы найти глубинников. Они охраняли газовые источники на дне океана. Глубинники уверяли, что, если вдохнуть пары газа, можно увидеть будущее и получить знаки, которые больше никто не видел.

Дайос не заметил никаких знаков. Вместо этого газ позволил ему парить. Его мысли, его чешуя, все это исчезало, и он мог просто не существовать.

Потрясающее состояние. Но оно вызывало привыкание.

Дайос знал, что он тогда потерял себя на какое-то время, но ни разу не позволял тем веществам принимать решения за него. По крайней мере, так он сам себе говорил.

Макетес смотрел на него слишком уж пристально, и Дайос невольно спросил себя, как далеко его унесло в те парящие дни.

— Я просто… — Макетес сглотнул. — Хочу быть уверенным, что ты не заплывешь слишком далеко.

— Не заплыву.

Но он знал, что, скорее всего, заплывет. Если быть до конца честным с самим собой, глубинники казались ему роднее его настоящей семьи. Может, потому, что они были такими молчаливыми. А может, ему просто казалось, что они прячутся в темноте по тем же причинам, что и он.

Коротко кивнув брату, Дайос оттолкнулся хвостом и направился вниз. Глубже и глубже, пока не исчез весь свет. Только легкое красное свечение собственного тела освещало путь, пока он пробирался сквозь мутную воду.

Он потерялся в собственных мыслях. Взмывал вверх, ухал вниз, раздумывая, стоит ли сказать ей, что он чувствует, что она для него значит. Он хотел, чтобы Аня знала, что с ней он ощущал себя таким свободным, каким не был уже давно. Она его не осуждала. Он не боялся ее отторжения, потому что она не знала, каким он был кровожадным, не знала об ошибках, которые он совершил.