Звучало это, конечно, так себе, но второе всяко не могло быть хуже первого, а потому Шэнь Цинцю, собрав всё своё мужество, спросил:

– А что насчёт других?

– Впали в слабоумие, – отрубил Мэнмо.

Шэнь Цинцю утратил дар речи.

– Так этому сопляку и надо, – продолжал демон, будто рассуждая сам с собой. – За эти пять лет он только и делал, что денно без толку призывал душу умершего, истощая себя, а нощно – безрассудно выкашивал свои порождения во снах. Этот старик давно предупреждал его, что это – не что иное, как разрушение собственного изначального духа, но он не слушал. Рано или поздно этим и должно было кончиться. За последние несколько дней он спустил всю свою духовную энергию на поддержание твоего тела из «гриба бессмертия», а этот его демонический меч только и поджидает шанса захватить над ним власть. Будто этого мало, он ещё и вломился в Гробницу непревзойдённых, чтобы противостоять самому одарённому наследнику крови небесных демонов на многие поколения.

Шэнь Цинцю с такой силой стиснул рукоять Сюя, что пальцы заныли. Оглянувшись на мирно лежащего в гробу Ло Бинхэ, он спросил:

– …Так, значит, старейшина в самом деле не знает способа разбудить его?

– Здесь я бессилен.

Молча сложив руки перед собой в поклоне, Шэнь Цинцю улёгся в гроб рядом с учеником.

– Что это ты надумал? – удивлённо приподнял брови Мэнмо.

– Спать, – заявил Шэнь Цинцю. – Пока не проснусь.

– Не смей меня игнорировать! – гаркнул демон, на лбу которого от возмущения вздулись вены.

– Раз уж старейшина сам признал, что ничего не может сделать, – отозвался Шэнь Цинцю, не открывая глаз, – я просто подожду, пока проснусь, и сам вытащу отсюда своего ученика.

– Гробница непревзойдённых моего племени – запретная территория, которая изобилует множеством опасностей, – фыркнул Мэнмо. – А ещё ты не встретился с парочкой весьма докучливых личностей, которые только тебя и поджидают. Ты не сможешь защитить его в одиночку.

Что же, с этим не поспоришь.

– И кто, помимо учителя, может защитить моего ученика? – со вздохом открыл глаза Шэнь Цинцю. – Вернее, мне следовало сказать: кто захочет?

Хоть его мысли были в полном беспорядке[41], Шэнь Цинцю чётко знал одно: он не позволит Ло Бинхэ умереть здесь.

– Итак, после стольких лет размолвки ты наконец-то удосужился признать, что этот мозгляк – твой ученик, а ты – его учитель? – холодно спросил Мэнмо.

– Да, мне понадобилось на это немало времени, – просто согласился Шэнь Цинцю.

Он ожидал, что Мэнмо продолжит сыпать язвительными замечаниями, однако старый демон внезапно испустил горестный вздох.

– Как был бы счастлив этот малец, если бы только мог очнуться и услышать твои слова.

«Эй, старик, почему каждая твоя фраза звучит как дурное предвестье? – нахмурился Шэнь Цинцю. – Что, спрашивается, ты имел в виду под словами “если бы мог очнуться”? Разве ты не понимаешь, что один твой тон заставляет нервничать ещё сильнее!»

Внезапно Мэнмо вскинулся, выкрикнув:

– Вот я – настоящий наставник этого сопляка, чему только его не обучивший: ведать обо всём творящемся под Небесами[42], властвовать над людскими помыслами, – и что же?! Он даже ни разу наставником меня назвать не удосужился, обращался ко мне не иначе, как «старейшина», – каково?! А кто ты – средней руки совершенствующийся, который только и научил его, что каким-то общеизвестным приёмам да парочке незамысловатых техник, и всё же он с плачем цепляется за твой подол, продолжая звать тебя учителем даже после того, как ты от него отрёкся! Бесит до безумия!

Он долгие годы подавлял свой гнев и вот теперь, увидев эту мирно лежащую в гробу парочку, наконец не смог сдержаться. Казалось, его старые глаза вот-вот вылезут наружу от этой возмутительной сцены. Жалобы полились нескончаемым потоком. Его можно было понять, но от его слов Шэнь Цинцю самому было не легче: кому понравится, когда боевые техники твоей школы именуют «незамысловатыми»? Он открыл было рот, чтобы разразиться гневной отповедью, но тут Мэнмо наконец спрыгнул с гроба, заложив руки за спину, и принялся расхаживать взад-вперёд.

– А ведь если бы я по-тихому устранил тебя ещё тогда, при твоём первом попадании в Царство снов, ничего этого бы не произошло, – вновь начал кипятиться он. – Малец и правда был талантлив, из него можно было слепить всё что угодно, вот только из-за тебя он превратился в бесполезного нытика, который вызывает одно лишь раздражение. И при этом он упорно пытается сохранить перед тобой лицо, делая вид, будто ему всё нипочём! Будь я на его месте, давно бы прибил тебя или взял своё! Всё это переливание из пустого в порожнее в духе: хочу оттолкнуть, но привечаю, хочу сказать, но всё молчу[43], – глаза б мои этого не видели!

Шэнь Цинцю охватило необоримое желание заткнуть уши – или же рот демону. Взглянув на безмятежно лежащего рядом Ло Бинхэ, он поневоле представил его плачущим и тотчас отвернулся. В конце концов у него вырвалось:

– Так уж обязательно было высказывать всё это мне в лицо, старейшина?! Но теперь-то, когда вы выговорились, вы позволите мне проснуться?

Однако демон, похоже, ещё не закончил с ним:

– Проснуться? И что толку – ты всё равно не сможешь выбраться наружу! Пробитый проход давным-давно запечатался!