Профайлер не единожды припоминал детективу, что в прошлый раз его к интересному делу не подключили, и теперь был рад оказаться на запретной территории. Трехчасовую дорогу до городка они преодолели молча, погруженные каждый в свои мысли. В синхронизации не было необходимости: всё уже десять раз обсудили.

Сосны сменялись елями, те – редкими пахотными полями, а потом снова соснами. Природа вокруг Треверберга будто изначально была задумана таким образом, чтобы людям хотелось размышлять.

Нахман ждал гостей. В том же кабинете в том же здании «Нахман Технолоджис», которое ни капли не изменилось. Даже секретарша была та же. Грин скупо поздоровался, а та проводила гостей в кабинет, принесла напитки и исчезла. С безупречной вежливостью.

Доктор Нахман даже не стал притворяться, что рад встрече. Он кивнул с уважением, но без тепла, предложил гостям сесть. И после дежурного обмена приветствиями вопросительно вздернул бровь. Грин заметил на его правой руке тонкий обод обручального кольца и с трудом удержался от улыбки. Мужику давно за семьдесят, а он женился в очередной раз. И на ком? Агент Стич не лучшая пара, если тебе хочется домашнего тепла.

– Спасибо, доктор Нахман, – заговорил Грин. – И заранее прошу меня извинить. На этот раз я представляю не полицию, а Агентство. И вопросы теперь будут более четкие и менее приятные.

– Говорите так, как словно в прошлый раз они были приятными. В любом случае вы в курсе, что я ограничен по части предоставления информации, – спокойно ответил Нахман хорошо поставленным голосом.

– Есть две темы для разговора. Одна касается личности, из-за которой за последние тридцать лет погибло более пятидесяти человек. Впрочем, я уверен, что счет идет на сотню как минимум.

Зеленые глаза Арнольда впились в лицо Грина, но тот сохранил спокойствие. Он кивнул Карлину, и профайлер передал Нахману несколько страниц с сокращенным списком жертв, чья принадлежность к Спутнику-7 была доказана, а смерть носила либо явно насильственный, либо неустановленный характер. Красным маркером Ник обвел фамилии и имена тех, кто предположительно работал в Спутнике-7 в пятидесятые или раньше. Или позже.

Нахман слегка побледнел.

– Эдмунд Стоун? Штейн? Я знаю этих людей.

Грин кивнул.

– Отрадно это слышать. Значит, вы сможете немного о них рассказать?

– Учебные как ученые. Адам и Фрида Штейн работали под началом Констанции. Ничем не примечательны.

– Фрида умерла в тот же год, в который исчезла и Констанция Берне, – подсказал Грин.

Нахман пожал плечами.

– Этого я не помню. Со Стоуном меня знакомил отец. Крепкий был специалист, мощный. Но мы не общались. Когда я вернулся в лаборатории, чтобы возглавить новое направление, он уже умер. Как связаны эти имена?

– Напрямую – никак, – вступил Карлин. – Но кто-то кладет жизнь на то, чтобы истребить их потомков. Возможно, вы слышали про дело Анны Перо.

Нахман изобразил удивление, но промолчал.

– Анна Перо – внучка Эдмунда Стоуна, – негромко сказал Аксель. – Анна Перо, Изольда Перо, брат Анны Мишель Перо – погибли. В семье Штейн такая же картина. И в каждом случае из списка. У нас есть относительно недавняя смерть. И цепочка случайностей, болезней или катастроф с летальным исходом, тянущаяся к Спутнику-7. Работы по анализу и поиску информации еще не закончены, но уже сейчас мы уверены, что тот, кто провоцирует убийства, делает это осмысленно и выбирает определенных жертв. Только вы, доктор Нахман, знаете, что происходило в лабораториях на самом деле. И, вероятно, вы можете рассказать о том, что было здесь во времена Третьего рейха.

На этот раз ученый побледнел вполне заметно. Он не смог сдержаться, взял стакан воды, сделал несколько глотков. Пауза затягивалась, но никто не торопился нарушать внезапное молчание. Грин смотрел на Нахмана, Марк казался расслабленным и отрешенным, хотя на самом деле внимательно следил за разворачивающимся диалогом. Арнольд выглядел смертельно уставшим.

– С тех времен не сохранилось ничего и никого, – наконец произнес ученый. – Все документы уничтожены. Люди в большинстве своем разъехались. После падения Рейха Спутник-7 перешел под управление союзников, а в 1949 году был возвращен агломерации Треверберг. Когда мы вернулись в город, все лаборатории были вычищены, некоторые здания взорваны.

– Вы находились здесь во время войны?

Нахман покачал головой.

– Я – нет. Отец – да. Но он не рассказывал.

– Предположения?

– В нашей семье много лет активно использовалась одна поговорка, – будто нехотя ответил Нахман. – Когда ты думаешь о Спутнике-7 во время войны, представь себе самое худшее, самое страшное, что только придет в голову. Потом умножь на два – и получишь реальность.

Карлин с Грином переглянулись.

– А после войны?

– Про «Сигму» и «Алекситимию» вы в курсе. Эксперименты проводились много лет, в них приняло участие более ста подопытных. Как может отразиться бесчувствие на человеке? Кто-то научится жить без страха, а кто-то перестанет ценить жизнь.