Я потер подбородок. Решение казалось слишком легким, словно оно уже принято за меня. Я снова подумал об удаче, судьбе и о том, как сложно переплетаются их нити.

Человек может прожить всю жизнь, не видя картину, которая сплетается из разноцветных нитей за его спиной. Он может считать себя личностью, которая сложилась в результате ряда случайностей, личностью, которой не управляет ничто, кроме ожесточенного трепыхания крыльев бабочки. Я всегда отвергал подобные мысли, ведь они лишают тебя возможности строить собственную жизнь. Я предпочитал самостоятельно выбирать путь, даже если выбранное направление оказывалось неправильным. В последнее время возможностей для выбора у меня было мало, и поэтому я принял решение сразу.

Я последовал за Нилит.

– Полагаю, меч мне не вернут?

– Нет.

БОСЫЕ, СВЕТЯЩИЕСЯ НОГИ, словно шепча, шуршали по белому, похожему на стекло мрамору. Алая одежда и свечение призраков окрашивали мрамор в темно-фиолетовый цвет. В покоях было так тихо, что даже движения призраков казались оглушительно громкими.

За скрипящими дверьми – пустые покои, роскошные и бесполезные. Кабинеты с чистыми свитками на полках. Спальни разных цветов; здесь – ярко-желтая, там – голубая с нарисованными на стенах рыбами. Туалетные комнаты, в которых стояли столы с наваленными на них драгоценностями. Гостиные, обставленные мебелью из рога и слоновой кости, с множеством шелковых подушек. Во всех этих комнатах никого не было.

Просвещенные Сестры продолжали поиски.

После боя Сизин стремительно покинула разгромленное убежище, и с тех пор о ней уже несколько часов не было вестей. Перед тем как уйти, она приказала последователям Сеша найти ее мать – по ее словам, только так они могли доказать свою ценность для Сизин. Сектанты и императорские гвардейцы неохотно заключили перемирие, и в результате братья и сестры из Церкви Сеша впервые за двадцать лет получили право свободно ходить по Небесной Игле.

– Ваше высочество? – сказала Лирия.

Ее голос эхом разнесся по улью из мраморных комнат.

Из соседней спальни донесся чей-то хрип. Сестры бросились туда. В спальне оказалась еще одна дверь, и она была приоткрыта. Лирия положила ладонь на ее край и толкнула.

Спальня была залита кровью. Там, где крови не дали стечь в лужи, ее размазали по полу огромными дугами. То здесь, то там виднелись алые отпечатки ладоней, словно на нелепом рисунке, сделанном младенцем. Следы привели сестер к снежно-белым простыням. Их стащили на пол с огромной кровати, и теперь они превратились в смесь снежно-белых и красных лоскутов. Эта гора тряпок была усыпана перьями каштанового цвета, и в ее центре лежали два существа – окровавленный сокол, шея которого была вывернута под жутким углом, и принцесса.

Сизин лежала скрючившись, почти горизонтально; ее голова опиралась на гору ткани. Когда-то эта ткань, вероятно, была белой, но сейчас стала такой же красной, как и одежда Лирии. По горлу тянулись глубокие раны. Ее нижняя губа была порвана надвое, нос рассечен посередине. Один глаз был полностью выцарапан, и от него остались одни ошметки. По окровавленной глазнице крест-накрест тянулись следы когтей – словно какой-то писец зачеркнул допущенную ошибку. Неповрежденная кожа, смуглая, как у всех аркийцев, приобрела сероватый оттенок.

Второй глаз Сизин свирепо смотрел на сестер. Она сделала вдох, и воздух захрипел в ее горле. Она попыталась заговорить, но, похоже, не могла произносить все звуки. Из разрезанной губы снова потекла кровь.

– Моя мать, – донесся до сестер еле слышный прерывистый шепот.

Лирия опустилась на колени рядом с будущей императрицей и посмотрела на нее.

– Все доступные нам тела и души ищут ее. Если императрица Нилит добралась до города, мы ее найдем.

– Я буду императрицей. – Что-то попало Сизин в дыхательное горло, и из ее рта снова потекла кровь. – Я буду императрицей.

Лирия посмотрела на сестру; на лице Яридин застыло печальное выражение.

– Разрешите, ваше высочество? – спросила Лирия.

Сизин снова свирепо взглянула на нее, но затем все-таки сняла руку с тряпок, которые прижимала к шее.

– Проклятая птица. – Сизин вяло попыталась ударить труп сокола, но ее рука упала на простыню, и пальцы оставили на ткани три красных отметины.

Лирия убрала тряпку, заставив принцессу зашипеть от боли, и увидела, сколько кожи и мяса вырвали когти. Неудивительно, что Сизин лежит в луже собственной крови.

– Ваше высочество, весь этот обман скоро раскроется, – шепнула Лирия, наклоняясь к ней. – Больше никаких интриг.

Сизин закрыла глаз и что-то булькнула.

Лирия кивнула, промокнула шею и подбородок принцессы в тех местах, где еще сочилась кровь.

– У Аракса будет новая императрица, это мы вам обещаем.

Затем Лирия занялась губой Сизин, а когда принцесса захрипела от боли, Лирия успокаивающим жестом подложила ладонь ей под голову и ласково шепнула:

– Только это будете не вы.