Вообще с недавних пор у Пети появилась мечта – он хотел научиться перемещаться во времени. Однажды советские учёные обязательно найдут способ, как это осуществить. Тогда он вернётся в день своего рождения, найдёт мать и посмотрит ей в глаза. Что он сделает? Что скажет? Да что угодно, лишь бы она не бросила своего новорождённого ребёнка! Даст ей денег, еды, поможет найти работу или жильё, убьёт мужика, который оставил её в беде или заставит его жениться, или найдёт другого, достойного… Полились слёзы, мерзко холодя виски. Петя начал яростно тереть глаза. Лишь бы никто не услышал!

Не может быть, чтобы нельзя исправить прошлое! Даже если ты поступил дурно, дал слабину, должен быть шанс, всегда.

Мечты о машине времени полетели дальше, и Петя представил, как он, взрослый и сильный мужчина, переместится в тысяча девятьсот тридцать девятый год или раньше, найдёт Гитлера и застрелит его из нагана. Чтобы не было войны. Не было холода. Не было детей без родителей.

Незаметно скользнув в чуткий, мутный сон, Петя увидел узкие чёрные глаза молодой женщины. Такие же, как у него. Наполненные такими же злыми, горячими слезами.

– Мама…

29 июня 2015 года. Заимка Кулика

Миша смотрел на неё через объектив крошечной видеокамеры, как привык смотреть на этот мир вообще. Саша была идеальна, как языческая богиня. Высокая, прямая, сильная. С копной черных волос, стянутых в тугой хвост. Ему всегда казалось, что его едва ли можно обхватить кулаком, но проверить не удалось ни разу. Её влажные раскосые глаза сейчас блестели возбуждением и азартом, а маленький рот энергично артикулировал, произнося умные фразы.

– Сейчас мы находимся на одной из баз Леонида Кулика, – говорила Саша в микрофон. – Она была построена во время его третьей экспедиции в зону Тунгусской катастрофы в тысяча девятьсот двадцать девятом году. Сложно представить, но ею пользуются и по сей день. Учёные, туристы…

Миша перестал слушать. Мысли унеслись в прошлое.

Когда-то давно, в студенческие годы, он думал, что сможет привлечь её внимание, стать достойным. Учился на отлично, давал списывать, помогал готовиться к экзаменам, вместе с ней орал «Халява!» в общажную форточку. Но всё зря. Однажды, когда они пошли в кинотеатр на «Войну миров», он, едва дыша и забыв о судьбе человечества, прикоснулся к её руке, сжимавшей подлокотник кресла. Саша тут же всучила ему ведёрко с попкорном, так и не оторвав восхищённого взгляда от экрана. До конца фильма он украдкой смотрел на её красивый профиль и думал, как сможет пережить это поражение и найдёт ли в себе силы, чтобы повторить попытку.

Спустя неделю Мише представился отличный шанс почувствовать себя настоящим мужчиной, когда Женька Смирнова, модно одетая блондинка с эконома, в буквальном смысле взяла его в захват и поцеловала прямо в коридоре, когда он выходил из своей комнаты. Напор старшекурсницы был так прямолинеен и силён, что ноги подкосились, и они оба ввались к нему в комнату, едва не упав на пол.

Миша решил, что это поможет ему стать круче и опытнее, но случилось наоборот. Саша вдруг отдалилась, перестала приходить в гости, усаживалась в другой конец аудитории, а потом и вовсе начала встречаться с прыщавым одногруппником Лёхой.

Только на четвёртом курсе, случайно сделав первый совместный проект – десятиминутную короткометражку про молодых учёных, которые остаются работать в России, несмотря на утечку мозгов, и получив овации от преподавателей и сокурсников, они стали командой. Экспедиция на Укок тем же летом скрепила их навсегда.

Саша думала, что у них был случайный секс – что-то постыдное, некрасивое и ненужное, но Миша знал: эта ночь – лучшее, что с ним произошло. Он помнил, как серебрилась её кожа на тёмных в цветочек простынях, как она улыбалась от его поцелуев, как была красива, словно Снежная королева вдруг растаяла и превратилась в живую земную, горячую, любящую женщину. Они тогда не перемолвились ни одним словом – и он жалел об этом больше всего на свете. Ведь можно было сказать: «Я люблю тебя» – и услышать то же в ответ, и пусть потом всё изменится, но эти слова останутся, их нельзя будет вычеркнуть. Но они смеялись, стонали, рычали, всхлипывали – издавали какие угодно звуки, кроме самых простых и самых важных слов.

А утром она снова заледенела. И он разозлился. Слишком больно стало. Захотелось по-детски отомстить. Ах ты так, значит, вот тебе. Ни на шаг не подойду ближе. Коллеги так коллеги. И он снова замкнулся в себе.

– Э-эй! Ты что, тоже провалился в кроличью нору?

Миша повернул голову и увидел Сашу в двадцати сантиметрах от себя. Даже уловил её запах.

– Миш, я закончила, – сказала она тише, с лёгкой тревогой вглядываясь в его глаза.

– Просто задумался, – бросил он и сделал шаг назад.

Саша пожала плечами и ушла. Камера дрогнула, продолжая снимать безлюдный вечерний пейзаж: сосны, траву, небо.

***

Поставив палатки, они поужинали в местном «ресторане» под названием «Тунгусский гурман», который представлял собой деревянный настил, крышу, густо усыпанную прошлогодней хвоёй, и несколько грубо сколоченных столов и лавок. Как рассказал Рома, своё название эта походная кухня получила ещё в шестидесятые годы прошлого века. В отсутствии людей сюда частенько заходили дикие звери и с интересом обследовали территорию.