Секунда, две. Что особенного в этих словах? Когда один человек любит другого? Старого знакомого. Хорошего друга. Того, кто всегда рядом, того, с кем связывает так много. Юность, учёба в университете, работа, отдых. Годы и годы воспоминаний. Полжизни.

Саша хотела ответить, но губы словно слиплись. А он продолжил:

– И не вздумай сделать вид, что я говорю о любви дружеской или братской. Не вздумай снова не принять меня всерьёз. Я люблю тебя давно и безнадёжно. Никто, ни одна женщина, которых у меня было не так уж много, но достаточно, чтобы понять, что к чему, не сравнится с тобой. Я тебя уважаю, восхищаюсь, хочу всегда быть рядом. Работать с тобой, поддерживать, спорить до хрипоты, колесить по свету, сутками просиживать в монтажке… Хочу заниматься с тобой любовью, как тогда, на Укоке, когда мне показалось, что я уподобился богу, как сотни раз потом, когда я представлял себе, что снова обнимаю и целую тебя. Да ладно, я готов просто просыпаться с тобой каждый день в палатке, на жёстком коврике, чувствуя, как болят бока, лишь бы вдыхать твой запах, слушать твоё дыхание, а потом, едва ты шевельнёшься, притворяться спящим, чтобы не спугнуть. Саша…

Она вскочила, когда смысл этих одурманивающих слов дошёл до её мозга, и тот скомандовал: «Бежать!» Сердце в груди забилось так часто и так сильно, что, казалось, сломает рёбра. Развернувшись в сторону тёмного леса, она услышала его мольбу:

– Пожалуйста… Если ты сейчас уйдёшь…

Злость полыхнула сильнее боли, моментально высушив подступающие к уголкам глаз слёзы. Почему он не может схватить её и завалить прямо здесь, на земле? Встряхнуть, дать пощёчину, наорать? Почему всё терпит?

– Ты не понимаешь?! Я не могу быть с тобой! Не могу переступить эту черту. Потому что… мне нужен другой мужчина! – Она уже не могла остановиться. – Не такой, как ты. Совсем, совсем не такой!

– Ты хочешь сказать: такой, как Вик? Или такой, как Рома, да?

– Да, чёрт возьми!

Миша побледнел.

– Раз начала, продолжай. Что со мной не так? Не вышел ростом, шириной плеч, рожей? Или недостаточно богат? А может, наглости не хватает? Плоского юмора, агрессивности?

Саша опомнилась. С каждым его словом злость уходила куда-то вниз, в землю.

– Тебе нужна нормальная девушка, – прошептала она, зная, что несёт чушь, – которая…

– Которая будет ждать меня дома, пока я мотаюсь с тобой по горам и лесам? Ты серьёзно?

– Ты мой друг. Друг, Миша. И ничего больше. Прости.

Когда он отвернулся, Саше показалось, что она упадёт.

– Иди в палатку. Я лягу у костра, – глухо сказал он.

Саша подчинилась. Не видя ни неба, ни земли, улавливая лишь трепещущий огонь боковым зрением, поплелась в сторону палатки. Ввинтилась в спальник, застегнулась, уткнулась в него лицом и разрыдалась, глуша всхлипывания. Только бы он не услышал. Только бы не услышал!

***

Он лежал на земле как мёртвый. Повернув голову набок, смотрел в огонь, но не видел его. Тело сделалось деревянным, в груди медленно, как пятно нефти на поверхности океана, разливалась вязкая жижа отчаяния.

Это был первый и единственный раз, когда он рассказал ей о своих чувствах. Прекрасно зная, что никуда не денется, не сможет порвать отношения совсем, он понимал, что больше никогда не заикнётся о том, что у него на душе. Ему просто не хватит сил. И так же отчётливо осознавал, что будет любить её всегда.

Разумеется, он не особо верил в успех. Просто здесь, в проклятой тайге, что-то изменилось. Сам воздух был другим. В нём сквозила правда. Свобода. Безумие. Здесь невозможно было притворяться, лгать, юлить. И он рискнул.

Ха, на секунду ему даже показалось, что она уступит. Снимет эту дурацкую маску хладнокровия и рассудочности, станет собой. Искренней, чистой, страстной. Он ведь знал её такой: наивной девчонкой, верящей в справедливость, любящей целый мир. Что изменилось? Только ли время? Можно ли в тридцать оставаться ребёнком или жизнь неизбежно уродует любого?

Ему часто казалось, что в этом виноват Вик. Тщеславное чудовище. Вот уж в ком человечности ни на грош. Он никогда не встречал больше таких людей, у которых в глазах вместо души отражались денежные знаки и жажда власти. Саша не знала, что однажды у них состоялся короткий, но предельно понятный разговор.

Незадолго до свадьбы, которая так и не состоялась, они столкнулись у Сашиного подъезда, и Вик вместо того, чтобы как обычно не глядя кивнуть, сделав вид, что Миша – пустое место, неожиданно затормозил.

– Дружище, – обратился он к нему, – есть минутка?

Миша так опешил от фамильярности и странного тона, что забыл, зачем спешил к Саше.

– Как ты знаешь, скоро мы с Александрой поженимся, и я хочу, чтобы ты был в курсе: ваша совместная работа на этом прекратится.

– А что думает об этом Саша?

– Мы это ещё не обсуждали. Всему своё время. Но надеюсь, ты понимаешь, что не стоит мутить воду. Если я поставлю перед ней выбор: муж или коллега…

– Зачем тебе такая, как Саша? Она вольная птица, она умрёт, если ты лишишь её свободы.