«…мне не убежать от зверя».

По телу пробежала последняя вспышка сопротивления, и сознание растворилось во тьме.

26 июля 2015 года. Ванавара

Надана шла столько, сколько хватило сил. С утра у неё в голове зазвенел тихий, монотонный гул. Он будто звал за собой, обещая награду. Надев новое нижнее бельё, тёплые колготки, накинув поношенную доху и взяв трость, она покинула дом, закрыла дверь на ключ, положила его под цветочный горшок на крыльце, чтобы Тонечка без труда смогла найти, и пошла вперёд.

Когда посёлок остался позади, Надана прикорнула перед первой попавшейся лиственницей. Как ни казалось ей возможным затеряться в тайге, дряхлое тело не позволило. Ну, спасибо и на том.

Придя в себя через полчаса, Надана оглядела светлую поляну. Здесь хорошо. Здесь скоро найдут. Сначала принесут весть Тонечке, потом позвонят Саше. Теперь есть, кому её оплакать. Всё было не зря.

– Боги прокляли меня, – начала говорить Надана. Голос на удивление оказался сильным, полнокровным, звучным. Только так и нужно исповедоваться. Или молить о пощаде. – Сначала я согласилась пойти в тайгу с люче ради корысти, ради денег, ради собственного блага, забыв завет деда. Потом забрала жизни двух людей. Бросила сына. Какой грех может быть тяжелее? Нет такого бога, который простил бы меня. А потому я проклята навеки, и род мой закончится на мне.

Александра, в нас течёт одна кровь. Кровь могучего и мудрого народа. Много веков пройдёт, но тунгусы всё так же будут пасти оленей и охотиться на медведей в бескрайней тайге. Их будет меньше, они станут забывать предков, но огонь не имеет конца, и очаг потухнет не скоро. Он будет передаваться от матери к дочери, от бабушки к внучке.

Найди свой дом и свою семью, девочка. Ибо любовь в сердце зажигается не от родства тел, а от родства душ, и горит она по воле богов, которую никому из нас не дано разгадать.

Прощай, помни о нас, о тех, кто был рядом.

Надана подняла лицо к небу, сощурилась от яркого солнца, и вдруг почувствовала, как его закрыли облака. Воздух стал мягче, прохладнее, ароматнее. Запахло сырым деревом, смолистой корой сосен, душистым ягелем. Откуда-то издалека ветерок принёс горьковатый брусничный дух. И оленья поступь прокатилась по земле. Где-то высоко раздался выстрел грома.

Когда первые капли тёплого августовского дождя упали на белое лицо Наданы, она уже не почувствовала их. Её душа отправилась в землю предков.

30 июля 2015 года. Новосибирск

Саша открыла глаза. По белому потолку беззвучно метались тени. Ей показалось, что она оглохла, такая плотная тишина стояла вокруг. Страшно пошевелиться. Память была чиста, как нелинованный лист бумаги, но чутьё говорило: не двигайся, иначе умрёшь. И она продолжила смотреть наверх, догадавшись, что видит тени деревьев, танцующих на ветру.

– Александра Петровна, доброе утро. – Резкий голос незнакомой женщины чуть не взорвал её мозг.

Саша зажмурилась.

– Не поворачивайте головы, если вам больно. Как самочувствие?

– Не знаю. Где я? – прошептала она.

– В больнице.

– Что со мной?

– Странгуляционная асфиксия. И кома. Но главное, что вы пришли в себя. А теперь отдыхайте.

Периферическим зрением она уловила мелькнувшую белую фигуру и, пытаясь понять, что только что услышала, скользнула в забытье.

Глава 20. Февральская луна

31 июля 2015 года. Новосибирск

Она почувствовала его раньше, чем увидела. Словно тёплая аура окутала тело, и в груди радостно защекотало. Саша открыла глаза. Миша неловко сидел на краешке стула у больничной койки. Каким худым он стал! Бледная кожа туго обтягивала скулы, под глазами расцвели кровоподтёки, щёки запали. И только глаза, искрящиеся счастьем вперемешку с тревогой, смотрели прямо ей в душу.

– Саш, да всё хорошо, перестань плакать.

Она и не заметила, что по её лицу бегут слёзы. Вытерла их, сглотнула. Сморщилась от боли в горле. Раньше плакать было стыдно, сейчас – ни капельки. Она жива. И Миша рядом.

– Я просто рада тебя видеть, – прошептала Саша. Голос так и не вернулся. Она высвободила руки, накрыла его ладони, погладила. – Расскажешь, что произошло?

Его лицо тут же помрачнело, но он не отвёл взгляд.

– В ту ночь, когда мы приехали из Красноярска, я не мог найти себе места. Не хотел ни спать, ни есть, несмотря на усталость. Жалел, что не остался с собой. В общем, я прыгнул в машину и сорвался к тебе.

Припарковавшись у дома, увидел, что на кухне горит свет, и решил, что ты ещё не спишь. В домофон звонить не стал, открыл своим ключом. Поднялся. Дверь в квартиру была открыта. И тут я насторожился. Что-то было не так. Какой-то посторонний запах или звук.