Пройдет немного времени и именно ему Рустаму придется встать во главе империи Умарова. И слово, кажется, будет неуместно.

– С седьмого, – сжимая челюсти, выдавил Рустам.

Умаров-старший забарабанил пальцами по подлокотнику.

– И то есть ты за эти годы не сделал девчонку своей? – Каждое слово пожилого мужчины было как камнепад. – Говоришь, что сгораешь в похоти и одержимости, и еще не поимел ее? Это как, сука, понимать?

Если Умаров-старший в разговоре с внуком перешел на мат, значит, жди беды.

Рустам напрягся сильнее. В виски ударило, по затылку тоже прилетело.

Что же ты натворила, дура! Ему-то дед, ясное дело, ничего не сделает, а вот Алексии...

Чем она вообще думала, когда разговор с дедом начинала? Вроде бы не идиотка, с головой всегда дружила! Намеки с полуслова понимала, на рожон не лезла. А сейчас что? О последствиях не подумала? Решила, что явится к Умарову и тот сразу встанет на ее сторону? Пойдет против внука? Серьезно?

Ей не до последствий было. Ребенок еще. Пусть они и ровесники, но Рустам всегда чувствовал себя намного старше.

А еще он четко осознавал то, что творил. А творил он многое.

– Дед.

Он сделал паузу. Намеренно. Акценты тоже умел расставлять.

Дед дал возможность ему продолжить.

– То есть ты даешь мне добро?

Губы Умарова-старшего чуть дернулись, отчего более четче обозначились морщины на возрастном лице.

– Даю. Ты ничего не сказал про любовь. А похоть и одержимость надо искоренять из ума. И плоти тоже.

Рустам сдержанно кивнул.

Так, ладно… Бурю вроде миновали.

Или нет?

Арслан Тагирович откинулся на кресло.

– Она шлюха?

Су-ука-а-а-а…

– Нет. Она девственница! – Рустам не заметил, как оскалился.

Зато заметил дед. В его глазах появился недобрый огонь.

– А почему она до сих пор девственница? Ждешь, пока твою красоту кто-то другой оприходует?

В грудь точно тараном вдарили.

– Пусть только попробуют…

Дед хмыкнул.

– Значит, с кем-то встречается? А ты сопли на кулак наматываешь.

Он его провоцировал, и Руслан сорвался.

– Да ни с кем она не встречается! Пусть только…

Он вскочил и рванул к окну. Сидеть и делать вид, что они обсуждают насущные дела, не было сил. Каждое слово деда, каждое небрежное замечание отзывалось тупой режущей болью.

А уж когда зашел разговор о парнях…

Дал бы Рустам ей с кем-нибудь встречаться! Кости любому бы переломал, кто ближе к ней, чем на метр, подошел бы. В школе это знали. На районе тоже. В универе.

А главное, это знала Лешка. Если она еще тешит себя какими-то иллюзиями… Зря. Он объяснит еще раз.

Придется…

– Ты меня услышал, Рустам. И чтобы мне больше мозг не выносили, что у тебя с Алексией Федоровой какие-либо проблемы, внук. Разберись со своей бабой… Ладно, ладно, не бычся, с девчонкой.

***

Рустам прыгнул в тачку и сразу по газам. Ехал, почти ничего не видя, на автомате. Курсы вождения он тоже брал у асов. Его надрачивали так, как не готовят гонщиком. Он любил скорость, любил драйв. Но жизнь он любил больше.

Хищные инстинкты вели его по жизни. Он давно научился к ним прислушиваться. Рустам не верил ни в везение, ни в фортуну. Есть то, что дано тебе свыше, с этим и надо идти по жизни.

Но чтобы усовершенствовать то, что дано, надо вкалывать. Про него говорили, что он родился с золотой ложкой во рту. Еще бы! Внук самого Умарова! Все дороги открыты, все двери распахнуты. Есть такое… Но все можно феерично просрать, как это сделал в свое время его отец. Пьянствовал, гулял. Девок менял, как перчатки. Сколько раз батю из клубов обдолбанного вытаскивали? И по морде давали, и в спецучреждения отправляли. Похер. Ничего не помогало. Очухивался и дальше.

Ребенка, то бишь его, Рустама, заделал в момент ремиссии, за что ему низкий, сука, поклон.

Дальше… Дальше снова был алкоголь. Как понял Рустам ,с мамкой ему тоже особо не подфартило. Некая Рая Добинская, очень мечтавшая попасть в элитное общество через передок, вцепилась в Шамиля Умарова клещами. Таскалась с ним по всем тусовкам, не брезгуя ничем. Под «не брезгуя ничем» Рустам подразумевал веселые отсосы в клубах и туалетах. Фото он видел… Дед следил за сыном, контролировал его, чтобы тот совсем с катушек не слетел.

Чего не отнять у матери Рустама, так это верности. Рая была только с Шамилем. Отчасти по этой причине, когда забеременела, дед позволил родить.