Эмбер отвезли в крепость, чтобы она отдохнула; ее тело с трудом выдержало гигантский расход энергии в последние несколько часов.

Она проспала двое суток подряд.

Когда Эмбер проснулась, она увидела Тобиаса с перерезающим щеку и лоб длинным багровым шрамом.

Рядом, держа ее за руку, сидел Мэтт.

– Ну и приключение, – прошептал он.

– Ну и приключение, – так же тихо повторила она.

– Циники отправили к нам своего представителя, чтобы начать с нами диалог, – сообщил подросток. – Тобиас предположил, что это может быть Балтазар. Он уже в пути.

– Нам всем понадобится время, чтобы обрести взаимопонимание и научиться доверять друг другу.

Мэтт в задумчивости спросил ее:

– Как ты себя чувствуешь? С такой энергией внутри…

– Мне как-то не по себе. Это ведь огромная ответственность. Но в остальном, физически, я… не ощущаю никакой разницы. Все как раньше. Вся энергия как будто впиталась в меня.

– А что мы теперь будем делать? – спросил Тобиас. – У нас есть какой-нибудь… план? Что дальше?

– Не знаю. Никакого плана, по-моему, нет. Я… чувствую, что была права, когда предположила, что Земля устроила Бурю, чтобы встряхнуть нас, заставить задуматься, напомнить нам о нашем происхождении и нашей истинной природе. Она использовала столько своей энергии, что ее Сердце оказалось беззащитным. И ей понадобилась новая оболочка. Оболочка, в которой можно спрятать это Сердце и в которой однажды сможет зародиться новая жизнь. И эта оболочка – я.

– Новая жизнь?

– Да. Однажды.

– Как это? – не понял Тобиас.

– Продолжение жизни – это рождение новых людей.

– А-а-а…

Эмбер поняла, что ребята смутились, и сменила тему.

– Как дела у пэнов?

Оба, Мэтт и Тобиас, растерянно пожали плечами.

– Многие погибли, – ответил Мэтт, – и еще больше раненых. Не говоря уже о тех, у кого пострадала психика. И о тех, чья дальнейшая судьба непонятна, – таких, как Колин, которым неуютно среди нас и пока не очень хорошо среди взрослых.

– А Бен?

Мэтт мрачно покачал головой.

– Он нас предал, – покраснев, сказал Тобиас, словно чувствовал свою вину за случившееся с долгоходом. – Думал, что действует ради всеобщего блага.

– В Вавилоне, когда мы в порту услышали речи циников, я подумал, что предатель – Нил. Но это оказался не он. Бен становился старше, взрослел и выбирал все более рациональные вещи. Наверное, он искал способ выдать тебя и меня циникам и, заручившись гарантией, что они не причинят никому из нас вреда, таким образом остановить войну. Он попытал счастья в Вавилоне, потом в Уирд’Лон-Дейсе и дважды поставил под угрозу наши жизни. А потом попробовал еще и здесь.

– Поэтому необходимость стать взрослым пугает меня все больше, – добавил Тобиас.

– Теперь все будет по-другому, – заверила его Эмбер.

Так и случилось.

Через несколько дней, после освобождения из тюрьмы, куда циники кинули его за помощь пэнам в побеге из Вавилона, в крепость прибыл Балтазар.

Он прошел быстрый путь от заплесневелого соломенного матраса до престола.

Циники пока не были готовы жить без правителя.

Балтазар немедленно запретил пупочные кольца. Он произнес долгую речь с крепостной стены, обращаясь как к своим новым подданным, так и к пэнам. И успокоил всех, объявив о начале новой эры.

Балтазар подчеркнул, что к человеческой природе следует относиться с уважением, что необходимо прислушиваться к себе и к другим, что любовь не является грехом.

Балтазар не отрицал существования Бога, но утверждал, что Бог – это та духовность, на которую опирается в своих поступках человек, и настаивал, что вера не должна ни мешать человеческим отношениям, ни управлять ими.

Он раскритиковал общество, в котором женщину не уважают наравне с мужчиной, где она не пользуется теми же свободами, что и мужчина. Он считал, что мужчины и женщины должны снова полюбить друг друга, чтобы на свет смогло появиться новое поколение и человеческий род продолжился.

В течение пары следующих недель циники и пэны поняли, что еще не готовы жить вместе, поэтому было объявлено, что каждый народ вернется на свою территорию – на необходимое время. А крепость станет местом встреч и переговоров.

Хорошо помнившие уроки Мальронс, циники по-прежнему боялись детей и самой мысли, что придется жить бок о бок с ними. Пэны предложили, что будут брать к себе на воспитание малышей, которые, возможно, появятся на свет в семьях циников.

Были приняты новые принципы сосуществования, которые должны были позволить Вавилону и Эдему жить в мире.

Всем предстояло измениться.

Ценой огромных усилий и многочисленных жертв.

Измениться к лучшему.

По крайней мере, все на это надеялись.

Наступила осень. Мэтт брел по улицам Эдема. Он нашел Эмбер сидящей под огромной яблоней в центре города пэнов. Рядом с ней спала Плюм, рана которой почти зажила.

Эмбер держала в руке только что сорванное яблоко.

– Совет Эдема назначил Зели и Мейлис нашими послами к циникам, так что они отправляются в крепость, – сказал Мэтт.