Оливер бросил короткий взгляд на диваны, заметив, сколько на них лежало вязаных разноцветных подушек и пледов. Такое количество он видел разве что у пожилых одиноких женщин. Интересно, такое желание вязать возникло до того, как в жизни Джима появилась Джеки? Тогда неудивительно, что у него появилась любовница, если вместо постели Стефания предпочитала спицы и пряжу. Или же, наоборот, Стефания так увлеклась рукоделием, когда муж перестал обращать на нее внимание?

– Это чудесная работа, – ответил Оливер. – Может быть, вы выйдете и покажете мне, что вы еще связали?

– Ох, я бы с радостью, детектив. – Оливер услышал в тоне ее голоса нервный надрыв. – Но как я могу выйти? Обо мне же теперь все будут плохо думать. И не только обо мне, обо всей нашей семье, о моем муже. В этом городе сплетни быстро расходятся.

Оливер подошел ближе к двери и предпринял последнюю попытку договориться:

– Я прошу вас отпустить только Шона. Сами вы можете остаться здесь, в этом чудесном доме, – продолжил врать Оливер. – Обещаю вам, что никто не узнает о том, что подвеску Джеки нашли в вашем дворе. Обещаю, что лично всех разгоню, чтобы никто о вас не подумал плохо. Помните, что вы меня просили? Чтобы я извинился перед всеми и сказал, что это моя вина? Так обещаю, я это сделаю, только отпустите своего сына.

Вновь повисла тишина. Оливер приготовился размахнуться ногой, как дверь вдруг тихо открылась. Стефания сидела на полу, обняв перепуганного Шона, с большим кухонным ножом в руках. Оливер осторожно опустил пистолет и протянул руку Шону, но тот только сильнее прижался к матери.

– Все в порядке, мой дорогой, – обратилась она к сыну, – можешь послушать этого дядю.

Шон вытаращил на него свои большие голубые глаза, как у матери, и неуверенно схватил руку Оливера. Он скорее его подтянул и подтолкнул к выходным дверям. Они сразу открылись, и Кевин забрал мальчика. Оливер испытал облегчение, но Стефания все еще сидела на полу с ножом в руках.

– А теперь давайте мы с вами спокойно поговорим… – осторожно произнес Оливер, но она вдруг подняла на него такой безумный взгляд, что дрожь прошла по телу. И до того не очень красивое, лицо Стефании превратилось в настоящую гримасу: рот исказился, кожа пошла красными пятнами, а вместо слез в глазах стояла дикая и пожирающая ненависть.

– Я знаю, что все ваши обещания – ложь! – сквозь зубы проговорила она. – Как и обещания моего дорогого мужа! Как он мог со мной так поступить?

– Ваш муж, безусловно, плохой…

– Замолчите! – вскрикнула она, вскочила с колен и, оказавшись в коридоре, поднесла нож к шее и попятилась назад к лестнице. – Я не смогу пережить такой позор! Я лучше умру, чем люди подумают обо мне и о моей семье плохо.

Она сильнее прижала нож к шее и медленно повела его по коже. Первая кровь упала на ковровую дорожку. Оливер замер. Он растерялся и не знал, что делать, точно так же, как на том старом деле. А Стефания все дальше отходила от него, все глубже прижимая лезвие к шее. И когда она отдернула руку, чтобы со всей силы перерезать себе горло, нож вдруг выпал из ее рук, а затем она и сама упала, забилась в припадке. За ней наверху лестницы стояла взволнованная Лили с шокером в руках, но ее взгляд был как никогда твердым.

– Лили, что ты… – удивился Оливер.

– Детектив, – ответила она, не опуская шокер, – вы же сами сказали, что я еще помощник шерифа, вот я и решила помочь.

– Как себя чувствует миссис Тэтчер? – спросил Оливер.

– Удовлетворительно, – ответил мистер Коллинз, – рану на шее зашили, психоз прошел, и мы целый день за ней внимательно наблюдаем и даем нужные препараты. Сейчас она настоящий ангел.

– Ангел, – тихо повторил Оливер.

Они стояли перед больничной палатой, которую охранял один из помощников шерифа. Прошло несколько дней с тех пор, как Стефания заперлась в кладовке у себя дома, и весь город обсуждал, что жена шерифа сошла с ума, а сам он сидит в тюрьме за убийство Джеки. Оливер за это время выспался, и рассеченная бровь уже не так сильно беспокоила, хотя уже хотелось поскорее снять швы.

– Она в здравом рассудке? – произнес Оливер.

– Да, вполне, – ответил мистер Коллинз. – Только все равно будьте с ней помягче… Надо же, сколько лет с этой семьей знаком и подумать не мог, что у нее такое заболевание, – он покачал головой. – Вы предполагаете, что она как-то связана с Джеки? Поэтому шериф сидит в участке, а за него Кевин бегает?

– К сожалению, я не могу делиться деталями расследования. – Оливер нажал на дверную ручку и зашел в палату, оставив мистера Коллинза в коридоре.

Палата оказалась совсем небольшой. Сквозь опущенные рулонные шторы слабо пробивался утренний свет с улицы. Рядом с койкой стояли тумба и железный стул. Стефания полулежала на высокой подушке в больничной одежде, на ее шее был приклеен широкий пластырь, и выглядела она весьма печально. Тоненькие руки покоились на одеяле, в огромных глазах стояли слезы, и когда она заметила его, виновато отвела взгляд.