— Да хрен его знает этих аристократов, — авторитетно заявил попугай.

Что ж, мой маленький укол достиг цели. Этот заводик, как я и предполагал, был для них не самым важным активом, но достаточно ценным, чтобы вызвать раздражение. Идеально. Меня даже удивило, что глава рода лично примчался разбираться. Жадность? Или дело чести? В принципе, и то и другое вполне вписывалось в портрет типичного аристократа.

Довольный проделанной работой, я завалился спать.

Утром, выйдя в приёмную, я застал Валерию за увлекательнейшим занятием — она с сосредоточенным видом пилила ногти, сверяясь с каким-то модным журналом.

— Вик, прикинь, какие у нас страсти в городе происходят, — сказала она, не отрываясь от своего маникюра.

— Какие?

— Да вот, у Дубаровых их новенький завод сгрызли.

— М-м-м, бывает, — я направился к кофемашине. — Невелика потеря, новый построят.

— Невелика? — она оторвалась от пилочки и удивлённо посмотрела на меня. — Уже объявили, что потери — четырнадцать миллионов. А они подали на возмещение компенсации от Империи. Но имперская страховая сообщила, что это не страховой случай. Утвердили, что было нападение. А значит, пусть сами разбираются. Четырнадцать миллионов! Там одних материалов только на шесть было уничтожено. Элитные виды шкур, защитные составы…

Я замер с чашкой в руке. Четырнадцать… миллионов?

— Наверное, они будут очень злые, когда узнают, кто это сделал, — медленно произнёс я.

— Да! Они, наверное, весь город будут готовы разгромить, если потребуется, чтобы найти того, кто это сделал, — кивнула Валерия и вернулась к своим ногтям.

— Не повезло кому-то.

Я сделал себе кофе и вернулся в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.

— Кеша, — позвал я.

— Что, хозяин? — попугай свесился со своего наблюдательного поста на шкафу.

— Скажи, а когда я тебя спросил, этот завод много стоит или нет, ты сказал: «Да, по-любому, нет». Ты точно знал или предполагал?

— Ну, телевизор я утром тоже смотрел, — невозмутимо ответил Кеша. — Но, на минуточку, я просто попугай, что меня слушать? Какой может быть спрос с попугая?

— И то правда, — вздохнул я. — Нанесли лёгкий урон, так сказать… Кеш, а четырнадцать миллионов — это много?

— Четырнадцать миллионов — это четырнадцать миллионов.

— А если точнее?

— Ну как ещё можно точнее? Тебе в химерах, в кофе или в попугаях?

— Ну, давай в попугаях.

Кеша тяжело вздохнул и, закатив глаза, начал что-то бормотать себе под нос, загибая когти на лапке.

— В общем, это примерно тысяча попугаев… и ещё очень до хрена сверху.

— Ну, тогда это и правда много, — протянул я. — Ладно, разберёмся, наверное… Пойду, пожалуй.

— Куда?

— Как куда? Сделаю несколько операций Психу.

— А что случилось?

— Ничего. Просто я вдруг посчитал, что у нас Псих должен быть капец какой мощный, чтобы отбивать гнев, равный четырнадцати миллионам.

За последнее время у меня и правда собралось много полезных атрибутов. Я заперся в лаборатории и принялся за работу. Костная структура Психа была усилена ещё раз, теперь она могла выдержать прямое попадание из крупнокалиберной винтовки. Мышцы я сплёл из нескольких разных атрибутов, добившись идеального баланса между силой и скоростью.

Но главной фишкой стали его зубы. Я сформировал в них крошечные полости, соединённые с ядовитыми железами, которые синтезировал на основе вытяжки из болотных мокриц. Теперь при укусе в кровь жертвы впрыскивался особый нейротоксин. Он не убивал.

Зачем тогда всё это? Ну, зато он действовал на нервную систему, многократно усиливая болевые ощущения. Укус Психа теперь превращал лёгкую царапину в адскую, разрывающую на части боль. Против такого противоядий не держат. Просто потому, что никто не додумается создать яд, который не убивает, а просто делает очень-очень больно.

Выйдя из лаборатории вымотанным, но довольным, я застал Валерию на её посту.

— У нас есть сегодня заказы?

— Нет, разве что кто-то с улицы зайдёт, — ответила она.

— Отлично. Поставь там табличку, что принимаем сегодня только хомяков.

— А чего?

— Устал я что-то, много сил ушло.

Вечером, как и договаривались, я созвонился с Агнессой.

— Виктор, а давай ты к нам? — тут же предложила она. — В поместье всё готово. Новенькая высокотехнологичная операционная, лучшие ассистенты…

— Да нет, меня и тут устраивает, — ответил я.

— Ты хочешь, чтобы моего брата лечили на старом операционном столе для собак?!

— Обижаешь. Ничего он не старый. И вообще-то, он универсальный.