Шрифт:
— Конечно-конечно! Вы спасли не только нашего питомца, но и репутацию нашей клиники! Вот, примите от нас скромное вознаграждение. Двести рублей!
Он вытащил из кармана мятые купюры. Парень посмотрел на деньги, потом на них.
— Но, чтобы мы отчитались за выплату, нужно подписать пару бумаг, — торопливо добавил Игнат, подсовывая ему под нос документы. — Чистая формальность. Акт о спасении животного и получении награды.
Это была ложь. Он предлагал полный пакет документов: акт дарения, передача прав собственности на клинику и отказ от любых претензий.
Парень посмотрел на бумаги. Игнат затаил дыхание.
— Тут… много букв.
— Просто подпишите здесь, здесь и вот здесь, — затараторил Игнат, тыча пальцем в нужные места.
Парень нахмурился.
— Подпись кровью ставить?
— Что? — не понял Игнат.
— Ну, или частичкой души?
Отец и сын переглянулись. Точно, дебил!
— Нет-нет, что вы! — замахал руками Игнат. — Обычными чернилами!
— Кеша хочет кушать! — вдруг раздался с плеча парня скрипучий голос.
— Да подожди ты, — отмахнулся парень и взял ручку.
Он пробежал глазами по документу.
— Акт о дарении… Ну, господа, если это какая-то мошенническая схема и вы хотите забрать моё имущество, то я вас расстрою. У меня ничего нет. Я даже живу на работе… то есть, жил. Её больше нет.
С этими словами он быстро расписался во всех трёх местах.
— Отлично! — выдохнул Игнат. — Сейчас мы сделаем копию и…
— И денег дайте! Кеша хочет жрать! — снова встрял попугай.
Аркадий сунул парню двести рублей.
— Вот!
Игнат, не теряя ни секунды, метнулся к старенькому копировальному аппарату в углу приёмной. Его пальцы дрожали, пока он заправлял документы в лоток. Машина зажужжала, выплёвывая копии с характерным скрипом. Он схватил тёплые ещё листы, бегло проверил подписи — всё на месте. Затем, с деланой улыбкой, он вернулся к парню и протянул ему копии.
— Вот, держите, — сказал Игнат, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Это для вас, на память. И ещё раз огромное спасибо за пёсика! А теперь нам нужно срочно бежать! У нас… э-э-э… вызов на дом! К очень больному хомячку! Всего доброго!
Вместе с отцом они выскочили из-за стойки и бросились к чёрному ходу, убегая так быстро, как только могли.
— Уходим! — бросил отец сыну, когда они уже были на улице.
— Блин, пап, ты видел?! — задыхаясь от восторга, говорил Игнат. — Я гений! Я просто гений! Мы не просто избавились от проблемы, мы ещё и всё легально сделали! Он сам всё подписал!
— Ты дебил, — устало ответил Аркадий, запихивая сына в машину. — Но сегодня тебе повезло.
Он завёл мотор.
— Но в следующий раз, Игнат… Научись, наконец, закрывать клетки!
Аркадий вдавил педаль газа в пол. В зеркале заднего вида таяла ветеринарная клиника, которая теперь принадлежала не им.
Глава 6
Я стоял посреди приёмной, уставившись на дверь, за которой только что скрылись два типа в белых халатах.
Не знаю, в какой именно момент до меня начало доходить, что здесь что-то не так. Может, когда эти двое убегали так, будто за ними гналась вся имперская гвардия. А может, когда я понял, что стою тут уже битый час, как истукан.
Мой взгляд упал на стены приёмной, где среди облупившейся краски висели выцветшие плакаты. Один из них, с нарисованным грифоном, гласил:
«Уважаемые владельцы! Не забывайте подстригать когти вашим питомцам во избежание порчи городского имущества! Штраф — 500 рублей!».
Я хмыкнул. Грифон нарисован отвратительно. Анатомия на уровне детского рисунка. Крылья приделаны к лопаткам так, что при взмахе они бы просто вырвали позвоночник. А костяк задних лап, как у льва, совершенно не рассчитан на то, чтобы выдержать приземление такой туши.
Этот грифон, если бы существовал, сломал бы себе всё при первой же попытке взлететь. Позор, а не химера. Художника следовало бы отдать на съедение настоящему грифону. За профнепригодность.
И ведь это не просто плохой рисунок. Это — наглядная картина местного подхода к химерологии — без малейшего понимания биомеханики. Они видят только внешнюю форму, набор крутых атрибутов, которые можно «слепить» вместе, как ребёнок лепит снеговика.
«О, голова орла и тело льва — круто!»
А как эта конструкция будет жить, двигаться и питаться — всем плевать. Это оскорбительно. Я потратил сотни лет, чтобы довести это искусство до совершенства, а они превратили его в цирк уродцев, где каждая химера — это просто набор случайных заплаток, не способных даже существовать, чтобы не развалиться по швам.