Атрибут внутри меня бунтовал. Он не хотел приживаться. Тело отторгало его. Я чувствовал, как кости ломит, как по телу бегают волны жара и холода. Процесс интеграции шёл тяжело. Я был слишком слаб.

— Терпи, — сказал я сам себе.

Это было похоже на сложную хирургическую операцию, которую я проводил сам на себе без анестезии. Я мысленно «разбирал» свою костную структуру, вплетая в неё новые, более прочные волокна. Боль была адской.

Пот лился с меня градом. Зубы были стиснуты так, что, казалось, вот-вот раскрошатся.

Но я справился.

Через пару минут боль отступила, сменившись приятным теплом.

Я встал, потянулся. Тело ощущалось… крепче. Надёжнее. И что самое главное — никаких внешних изменений. Люблю атрибуты, которые не влияют на внешний вид. Ненавижу привлекать лишнее внимание.

Утро встретило меня рутиной. Я умылся, переоделся и уже собирался пойти поискать себе завтрак, как дверь в каморку с грохотом распахнулась.

На пороге стоял начальник склада, которого я уже видел раньше мельком. Появлялся он здесь нечасто и обычно был не в лучшем настроении. Но сейчас выглядел особенно мрачно.

— Что это?! — прорычал он, указывая на разбитое окно.

— Мяч, — спокойно ответил я. — Футбольный. Мальчишки играли, попали.

— Мяч?! — он аж задохнулся от возмущения. — Ты мне тут сказки не рассказывай! А это что?!

Он подтащил меня к входной двери и показал на сломанный замок и щеколду.

— Это тоже не я, — пожал я плечами. — Грабители ночью пытались вломиться. Я их спугнул.

Я рассказал ему выдуманную историю про то, как ночью услышал шум, увидел грабителей, крикнул, и они сбежали. Звучало неубедительно, но другой версии у меня не было.

— Ладно, — сказал наконец начальник. — Действительно, по всему району сегодня ночью банды лютовали. Ты молодец. Не растерялся. Вот.

Он сунул мне в руку несколько мятых купюр. Рублей тридцать, не больше.

— Это тебе премия. За бдительность. А теперь слушай. Мы будем ставить новую систему охраны. Сигнализацию, датчики движения и всё такое. Так что до вечера ты свободен. Иди, погуляй.

Я вышел со склада, сунул деньги в карман. На плече привычно устроился Кеша.

Мы гуляли по городу несколько часов. Пару раз заходили в дешёвые забегаловки, чтобы перекусить. Пришлось даже купить Кеше пакет его любимых семечек. Время тянулось мучительно долго.

А потом мы вернулись.

Издалека я увидел дым. Густой, чёрный, валящий к небу. А когда мы подошли ближе, моё сердце ухнуло куда-то в пятки.

Горел наш склад.

Он пылал, как гигантский костёр. Вокруг суетились пожарные, выли сирены, толпились зеваки. Но спасать там было уже нечего. От огромного ангара оставался лишь обугленный скелет.

Я нашёл взглядом начальника. Он стоял в стороне и спокойно разговаривал с каким-то человеком в дорогом костюме. На его лице не было ни тени сожаления. Только деловитое спокойствие.

И тут я всё понял.

Это не было случайностью. Это был хитроумный план.

Начальник нанял первую троицу, чтобы совершить ограбление собственного склада. Потом нанял вторую группу, чтобы убрать первых и сжечь остатки. Зачем? Огромная страховка, которую он получит за сгоревший товар.

А меня он отправил «погулять», чтобы я не мешался и позволил осуществить изначально задуманное.

Я усмехнулся. Какая ирония. В этом мире придумали страховые компенсации, и теперь люди сжигают собственные склады, чтобы получить деньги. Если бы не эта система, мой «дом» — моя работа, крыша над головой и маленькая лаборатория, которую я уже мысленно обустроил — всё это было бы сейчас цело.

— Хреново, — констатировал Кеша, выклёвывая протянутую ему семечку. — Теперь мы снова бездомные. Что будем делать дальше?

Я посмотрел на догорающие руины своей недолгой спокойной жизни.

— Не знаю, — честно ответил я. — Пойдём, прогуляемся.

Мы развернулись и пошли прочь от пожарища, куда глаза глядят. Снова бездомный, снова без работы. И с очень неприятным ощущением, что этот город не оставит меня в покое.

И тут тишину улицы разорвал отчаянный женский крик:

— Берегись! Не смотрите ему в глаза!

Я обернулся.

Из-за угла, сшибая мусорные баки, неслось нечто. Оно было похоже на собаку, но размером с небольшого медведя. Шерсть клоками, из пасти капает пена, глаза горят красным огнём. Это была не просто собака. Это была химера. Грубо сделанная, нестабильная, обезумевшая от боли и ярости.

Люди с криками бросились врассыпную. А прямо на пути у монстра, посреди тротуара, стояла маленькая девочка и играла с куклой. Она подняла голову, с любопытством глядя на несущуюся на неё смерть.