А гигант Дубов вместе с человеком в старомодной серебристой броне и смуглой девушкой-оборванкой держали круговую оборону. На них насел отряд золотых янычар во главе с несколькими османскими дворянами. Это Ермолаев понял по богато украшенной броне.

Схватка там была жаркая. Человек в броне сражался полуторным мечом и пистолетом. Меч разрезал тела врагов, словно масло. Водитель только и видел, как османы разваливаются на части, будто сломанные игрушки, после точных и изящных атак. Он догадался, что этим человек был граф Мышкин, который поехал с ними. Дубов же прикрывал своим телом девушку, которая из-за его спины метала алхимические зелья и ножи, яростно крича. Крики её были столь пронзительными, что по ушам Ермолаеву резали даже на таком расстоянии. Барон сражался кастетами в ближнем бою, иногда стреляя из револьвера, больше похожего на ручную гаубицу. Каждый выстрел проделывал брешь в рядах османов, а каждый удар уносил жизнь.

Но всё равно Дубову приходилось туго. В конце концов все кто мог оказались в броневике. Пулемёт броневика расчистил путь и для цыган. Остатки османского авангарда попрятались в укрытиях, но до них добрался парень в белой маске. Он то появлялся, то исчезал. Каждый раз, появляясь, он убивал одного врага за другим, а остальных выкуривал из укрытий, где их добивал Ермолаев.

Дубов в итоге смог вырваться из окружения, когда девчонка выкинула из-за его спины сразу с пяток зелий. Кислотные и огненные взрывы усилили друг друга и буквально выжгли землю между основной массой врагов и Дубовым с остальными.

— Сюда, Ваше Благородие! — хрипло кричал Ермолаев, желая поскорее убраться отсюда. Солдатская честь не давала ему бросить своих.

Барон с Мышкиным прикончили последнего командира янычар. Дубов отправил его в полёт ударом кастета — туда, где со спины уже поджидал тонкий серебристый меч. Янычар нанизался на него, как шашлык, и умер.

К несчастью, в этот момент к османам прибыло крупное подкрепление. Всей массой они навалились на маленький отряд, а часть устремилась к броневику. Ермолаев понял, что-либо он сейчас уезжает, либо погибнет вместе со всеми, кто был внутри машины.

Вдруг повисла тишина, и властный голос разнёсся над притихшим лесом:

— Убейте себя.

В ту же секунду османы словно сошли с ума. Они бросились исполнять приказ, отданный им на чужом языке. Вставляли ружья себе в рот и стреляли, закалывали штыками, вспарывали животы ятаганами, прыгали грудью на острые ветки и бросались в огонь, превращаясь в бегающие факелы. Молодые и не очень воины османов погибали один за другим.

— Что ж вы себя не бережёте-то… — изумлённо пробормотал водитель.

Его руки сами собой отпустили пулемёт и повисли вдоль тела.

Спустя пару минут всё было кончено. Серебристые доспехи слетели с графа, словно бумажный пепел.

— А сразу так нельзя было?! — в бешенстве проорал Дубов на весь лес.

В ответ Мышкин упал как подкошенный.

— А сразу так нельзя было?! — выкрикнул я на весь лес, когда османские солдаты закончили самоубиваться по приказу Мышкина.

Граф, чей доспех разлетелся, как опавшие листья, лишь слабо улыбнулся. В следующий миг его ноги подкосились, и он почти упал на мягкую лесную подстилку — я успел подхватить его у самой земли.

— Я должен… был… создать связь с ними… — прошептал он бледными, без кровинки, губами. Зато из носа показалась кровавая юшка, а на голове прибавилось седых волос.

— Ладно, будем возвращаться, — сказал я, беря Мышкина на руки.

Граф к этому моменту потерял сознание. Похоже, после столь мощной ментальной атаки ему требуется помощь лекаря. Сам бы, короче, не помер.

Его аккуратно расположили вместе с другими ранеными в броневике.

— Лучше бы от него избавиться, пока есть возможность, — покачал головой Сквозняков.

— Сейчас от тебя избавлюсь! — рыкнул в ответ. — Он твою шкуру спас, так что не забудь поблагодарить, когда очнётся. А сейчас валите обратно.

— Доставлю в лучшем виде! — хрипло откликнулся водитель, перебираясь из пулемётного гнезда в кабину.

Яшка с цыганами разместились на броне, а смуглянка-молдаванка заняла последнее свободное место внутри машины. Мы же с Митой и Катей забрались на Гошу с Альфачиком. Я держался за шерсть Лютоволка, наклонившись вперёд, а Мита за меня. Паук посеменил следом за броневиком, а рыжая графиня села, выпрямив спину. Она обернулась и насмешливо бросила через плечо:

— Ваше Благородие, вы собираетесь прожечь дыру в моей заднице или что?

Тёмные брюки ненавязчиво облегали фигуру графини, но сейчас, из-за позы, в которой она сидела, тонкая ткань обтянула ягодицы как надо.

— А ты прекрати ею вилять, — хмыкнул я.

После целого дня скитаний по лесам и сражений с османами, а особенно — кровавого окончания последней битвы, мой разум требовал чего-то приятного для разгрузки. Глаза сами остановились на плавно покачивающейся попке, сидящей на спине огромного паука. А предрассветные сумерки немного скрадывали фигурку, заставляя воображение отвлекаться от кровавых образов. Красота, да и только.