Сжимаюсь на нем, долго, сладко и мучительно. Меня трясет всю, кожа покрывается потом, пальцы белеют, их ни за что не отцепить от столешницы!

Мой мучитель раздраженно рычит, кусает меня в плечо, и в пару движений догоняет, сжав в своих ручищах так, что дышать не получается.

Да и не надо мне дышать.

И без того офигенно.

Измученная, размякшая, я не возражаю, когда меня снимают с члена и, наградив злым кусающим поцелуем, толкают к кровати.

Халат распахивается еще больше, я испуганно смотрю на возвышающегося надо мной Серого.

Он изучает меня, раскинувшуюся на покрывале, стягивает с члена презерватив, который я не заметила, когда умудрился надеть… И раскатывает по стволу новый!

Ошеломленно смотрю на уже очень даже стоячий член, раскрываю рот в шоке.

— Плохая, очень плохая ученица, — недовольно говорит Серый, — не удивляюсь вообще, что проект заваливаете. Ты же совершенно не способна сконцентрироваться!

— А-а-а… — я хочу что-то сказать, но не получается.

В размякшем после ошеломительно длинного оргазма мозге слова не формируются вообще никак.

— Рот можешь закрыть, — все так же холодно командует Серый, — он тебе потом пригодится.

Снимает очки.

И резко дергает меня за ногу к себе.

Боже…

Удовлетворить этого хищника потяжелее, чем старшего…

Знала бы я, как в этот момент ошибаюсь…

Кофе — это вообще не то, что надо пить поздней ночью. Но мне сейчас необходимо что-то горькое и промывающее мозг. Может, и спиртное какое подошло бы, но я в этом не специалист, боюсь промахнуться.

Смотрю, как тонкой струей течет в кофейник черный жгучий напиток, и моргаю. Медленно-медленно.

Перевожу взгляд на темное панорамное окно, сейчас служащее отличным зеркалом.

И вижу в нем себя.

Нет, не себя.

Кого-то.

Какую-то девушку, тонкую, мелкую, утопающую в здоровенном белоснежном халате. У этой девушки небрежно свернутые в разваливающийся пучок темные волосы, огромные блестящие глаза, с до сих пор панически расширенными зрачками. Ссадина на щеке. Кровь на губе. И в темном стекле не видно, но я-то знаю, что по всей шее и груди — темные пятна засосов.

Мой любовник не аккуратен. И в первый раз не был, и сейчас тоже не посчитал нужным… Что удивительно, в процессе мне это все заходило.

Только сейчас, выбравшись из загребущих горячих рук, я начинаю ощущать ломоту в теле, сухость губ и тянущую боль внизу. Не сильную, скорее даже приятную… От нее внутри все млеет, так незнакомо, странно.

Боже, я же давно уже не девочка!

И не сказать, что мы с Костиком ограничивались миссионерской позицией, всякое пробовали… Но, определенно, никогда в жизни я не испытывала того, что испытала за последние полтора суток.

Это даже сравнивать не получается с моим прежним опытом! Словно не было его, этого опыта! Словно я девственницей Серому Жнецу досталась!

Девушка в отражении ежится, глаза горят дурным блеском.

Отворачиваюсь, не найдя там знакомых черт.

Не я это.

Пока что не я.

Может, ближе к утру…

Если Серому Жнецу не придет в голову снова меня повалять по кровати.

“На колени, — мгновенно возникает в голове моей мыслеобраз того, что было совсем недавно. Властный голос, холодный тон, отрывистый приказ. Комната, заполненная нашими смешивающимися запахами. Запахами секса. — Голову выше. Горло расслабь. Плохая ученица.”

Боже… Какой же он, все-таки, изврат… Как мне теперь на свой проект смотреть? Не смогу же…

Сглатываю, ощущая сухость в горле.

Трогаю языком нижнюю губу, морщусь. Саднит. А ведь ничего не мешало, когда сосала его член. Наоборот, даже нравилось это! Чуть боли, чуть вкуса крови, моей, перемешанной с его вкусом. И ему нравилось. Он потом целовал меня. И губу мою прихватывал зубами, жмурясь от кайфа, словно хищный кот, нализавшийся крови…

Опять торкает в низ живота.

Хмурюсь, снимаю с базы кофейник.

Неправильная реакция у меня, однозначно.

Стокгольмский синдром?

Организм понял, что никуда не деться, и теперь изо всех сил подстраивается под неизбежность?

Или это я просто такая? Ебанутая? Озабоченная?

С Костиком это все во мне спало, но ведь правду говорят, что просто правильный мужик нужен…

Выходит, Серый — именно тот правильный мужик?

Или…

— Кофе? — хриплый низкий голос раздается внезапно, и я, вздрогнув, чуть ли не роняю кофейник.

В окне напротив отражается огромный полуголый мужик, хмуро изучающий мою съежившуюся фигуру.