— Предложение отозвано, — ровно говорит он. Перед тем, как приподнять меня и впиться снова в мой рот жалящим острым поцелуем.

Он слизывает с моих губ мой вкус, перемешанный с кровью, и, кажется, рычит от возбуждения.

Срывается.

Черный не отстает от него, тянет меня назад, кладет широченную лапу на поясницу, заставляя прогнуться сильнее…

И одним отточенным движением погружается в меня!

Его член настолько большой, что меня прошибает потом, такое натяжение! На грани! Странно, что не больно. Странно, что поместился…

Странно, что я еще в сознании.

— Блять… Так и думал… — хрипит Черный, чуть выходя и толкаясь обратно. И о-о-о… Как это невероятно!

Серый отпускает меня, изучая внимательно выражение моего лица.

А я — уже не я.

Вместо меня — шторм. Девять баллов. Десять!

То, что происходит, настолько безумно, что осознать не получается!

— Вот так… Так… Так… — бормочет Черный, держа меня за бедра каменными лапами и мягко, враскачку, двигаясь. Он никуда не торопится, кайфуя от ситуации. — Конфетка, хочешь член? Пососать хочешь? Серый… Сделай хорошо девочке.

— Только если она хочет, — говорит Серый и, в противовес своим же словам, оттягивает резинку спортивок, выпуская на волю член, налитой, горячий.

Гляжу на него, закатываю глаза, сглатываю…

— Хочет, — решает за меня Черный, чуть наклоняясь и дотягиваясь до болезненно напряженной груди, трогает соски, одновременно грубее входит, и я вскрикиваю, широко раскрывая рот. — Видишь? Хочет!

— Вижу, — кивает Серый.

Приподнимается и мягко проникает налитой головкой между губ. Терпкий, солоноватый вкус, смешанный со вкусом крови, заполняет мой рот. И слюна сама собой течет, не могу остановить! Сглатываю, Серый толкается сильнее.

Заботливо придерживает меня, чтоб не упала, чтоб удобней было брать его в рот. И эта забота — настолько откровенный контраст с тем, что они с братом делают со мной! Это за гранью моей реальности, за пределами восприятия.

Я не могу больше бороться, не могу оставаться на поверхности.

Тону, погружаясь в штормовые волны, накатывающие ритмично, горячо, утягивающие меня на самое дно безумия.

Тело мое мне уже не принадлежит: его мотает по воле штормового циклона, возносит на поверхность, позволяя глоток воздуха, и снова тянет вниз, в пучину разврата.

Мужчины все больше теряют разум, срываются, становясь теми, кто они есть на самом деле: хищниками, рвущими свою добычу.

И мне больно и сладко одновременно.

Трясет, качает, ладони разъезжаются, колени дрожат…

Серый освобождает мой рот и, глядя в ошалелые глаза, проводит пару раз кулаком по члену, кончая.

Смотрю на вязкие капли на диване… И дрожу в неконтролируемом спазме кайфа.

— Ох, бля… — реагирует на мои судорожные сжатия Черный, поспешно выходя и догоняя нас.

Снова опирается на диван кулаком, длинно и медленно лижет меня прямо по выступающим позвонкам.

Серый цепляет за затылок и тянет на себя, целуя.

Я только рот раскрываю, впуская. Он вылизывает меня, сладко и долго.

Отпускает.

И меня тут же разворачивает к себе Черный. Трет измученные губы пальцем. И тоже целует.

Его поцелуй — с оттенком горечи и дыма.

Или это я горю и тлею?

Я живая, вообще?

— А ты — та еще зажигалка, да, конфетка? — усмехается Черный. — Прямо открытие… Продолжим?

Вздрагиваю от смысла его вопроса. Неверяще распахиваю ресницы. Он… Он реально сейчас?

— В кровати будет удобней, — слышу за спиной холодный голос Серого.

— Определенно, — кивает Черный. — Но сначала — в душ. Ко мне.

— Почему? — мне кажется, или Серый чуть раздражен?

— Он больше, — говорит его брат, — втроем поместимся.

— Да… — после небольшой паузы, соглашается Серый, — я это упустил…

— Вот потому в нашей семье я главный, — смеется белозубо Черный, — ничего не упускаю.

После он встает с дивана, избавляется от спортивок и, голый и мощный, подхватывает меня на руки.

И несет в душ. В своей комнате. Тот самый, где можно свободно поместиться втроем.

Боже…

Я на такое не подписывалась…

Душно. Тяжело. Воздуха вообще нет.

Во сне провожу ладонью по лицу. Мокрое. Открываю глаза, смотрю в темноту.

Сколько времени сейчас? Утро? Ночь еще?