— Такие решения вправе принимать только князь Адриан, — жёстко ответил Анте, сверля невозмутимого Караджича взглядом. — Как только он возвратится к нам, он и разделит активы предателя по-справедливости.

Караджич смотрел на него пару секунд. А потом кивнул.

Нет, граф не согласился с тем, что Адриан жив. Но решил не заострять внимание на том, что тот пропал. Это было бы лишним.

Пока что, правильно было склоняться к версии что Адриан просто пропал. Потому что именно эта версия больше всего оправдывала вмешательство Российской Империи и проведение расследования.

— Ваше Высочество, а мы можем заранее договориться о целях, которые не желательно подвергать угрозе? — послышался голос с дальнего конца стола. Он принадлежал пухлому аристократу из мелкого банского клана — Стефану Душану.

— Что Вы имеете в виду? — София взглянула на него, как хищная птица.

— У клана Кнежевичей достаточно весомая военная промышленность. Если бунт затянется, то она будет работать против нас. Но можно подвергать её угрозе? Ведь она — часть общеиллирийской обороны. Стоит ли нам заранее выбрать цели, которые нежелательно трогать?

Очень интересный вопрос.

И он касался не только «общеиллирийской обороны». А того, кому эта военная промышленность достанется. И кто будет иметь с неё деньги. Много денег.

Не надо было быть особенно изощрённым, чтобы понять, что на эту промышленность положил глаз именно Караджич. Но сам спросить о «выборочности целей» он не мог. Слишком опасно для его репутации. Поэтому за него спросил маловлиятельный мелкий бан, чья репутация стоила далеко не так дорого.

— Вы предлагаете беречь заводы наших противников, вместо того чтобы минимизировать ущерб для наших же бойцов? — ледяным голосом спросила София.

Бан Стефан стушевался.

— Ни в коем случае, Ваше Высочество. Я просто беспокоюсь за состояние иллирийской оборонной промышленности и хочу минимизировать ущерб.

— Если понадобится, мы сотрём в пыль каждый завод и каждый станок, — отчеканила София. — Но сбережём как можно больше наших людей. Это не обсуждается.

Человечно.

Но не прагматично.

Потому что уничтоженные станки, в будущем, могут обойтись гораздо большими жертвами среди людей, чем спасённые прямо сейчас. Это жестокая правда. Порой, вещи могут стоить дороже жизней. Потому что само их наличие, спасает ещё больше.

Но встревать я не стал. Пока всё шло относительно гладко.

— До этого не дойдёт, — мягко подметил Караджич. — Бунт Кнежевича будет подавлен гораздо раньше. Я надеюсь. Что может один, пусть и весьма сильный клан, против всей мощи Иллирии? Ничего. Мы раздавим Кнежевича за несколько дней. Возможно, он ещё одумается и сложит оружие сам.

Но внезапно раздался голос, который никто не ожидал услышать.

— Либо бунт затянется и другие кланы решат, что правительство в Загребе ослабло, — заговорил Александр Демидов. — Многие до сих пор не высказали свою поддержку центральной власти. Те же Франкопаны или Цельские, — он говорил чётко и твёрдо. — Бунт надо подавить. Силой. В ближайшие дни. А потом продемонстрировать всему миру, что такое сильная власть и почему бунт в Иллирии недопустим.

— Не Вам решать, как будет наводиться порядок в этой стране, — процедил Анте. Его взгляд будто пытался пробуравить Демидова насквозь.

— Разумеется, господин Анте, — спокойно ответил Демидов, ответив на его взгляд с полной непробиваемостью. — Но в чём Вы со мной не согласны?

— Мы не будем топить Иллирию в крови.

— Не Иллирию, а предателя. Для наглядности и чтобы отбить любые мысли о неповиновении Вашему родному клану.

— Его судьбу решит князь и только, — упорствовал Анте.

— Князя здесь нет, — сказал Демидов и тут же поправился: — Пока что. Но что есть, так это проблема. И её надо решать. Мирно это сделать уже не получится. Если затягивать даже на несколько дней, то жертв будет только больше. Необходимо сразу уничтожить всю группировку Кнежевича, чтобы не дать ему отступить в Словению или к французам.

— Граф Кнежевич никогда не продастся иностранцам! — вспыхнул Анте и ударил кулаком по столу.

А вот это было уже плохо.

Демидов чуть нахмурился и задал ему вопрос:

— Откуда у Вас такая уверенность?

— Он — сторонник… — и тут же Анте осекся. Потому что хотел сказать «независимой Иллирии». Что в рамках нашего разговора звучало бы крайне нехорошо.

— Вы не договорили, — подцепил его Демидов.

А он и не мог. Анте сам загнал себя в тупик. И выводить его оттуда пришлось мне!

— Граф Кнежевич обладает сомнительной репутацией в любой из соседних стран, — подметил я. — Его империалистические взгляды широко известны. Полагаю, господин Анте хотел сказать, что граф Кнежевич сторонник жёсткой внешней линии, что несовместимо сотрудничеством с такой державой, как Латинская Федерация. Они, как известно, давно пытались подчинить Иллирию. И Кнежевич всегда выступал против этого.