Температура в комнате словно упала на несколько градусов. Серебряный медленно, очень медленно повернулся ко мне. В его глазах мелькнуло что-то — не злость, нет, что-то гораздо более опасное.

Интерес. Холодный интерес, как у кота, увидевшего мышь, которая не убегает, а вдруг останавливается и шипит в ответ.

Фырк на моем плече тоже зашипел, вставая на задние лапки и распушая хвост.

— Осторожно, двуногий! Его аура стала колючей как дикобраз! И ядовитой как рыба фугу! Он сейчас что-нибудь ментальное выкинет! Или просто шею свернет!

Нет, не свернет. Не здесь, не сейчас. Ему нужна эта операция так же, как и мне.

По своим, туманным причинам, но нужна. Сейчас я ему полезен. А полезные инструменты не ломают.

Секунда тишины. Две. Три.

«Хомяки» застыли, как мыши под взглядом удава, инстинктивно чувствуя смертельное напряжение. Я видел, как Семен Величко незаметно сжал кулаки, готовый, если что, броситься на магистра. Бесполезный, но невероятно трогательный жест.

И вдруг Серебряный улыбнулся. Холодно, с долей насмешки, но в этой улыбке было что-то похожее на уважение.

— Хорошо, командир Разумовский. Признаю вашу власть в этих стенах. Каковы будут ваши приказы?

Сдался слишком легко. Это игра? Он просто решил, что спорить сейчас контрпродуктивно?

С менталистами никогда не знаешь — они играют в трехмерные шахматы, когда все остальные играют в шашки.

— Вы остаетесь здесь, — сказал я твердо, не давая себе времени на раздумья. — Ваша задача — подготовить все необходимое для синтеза антидота. Когда мои люди привезут компоненты, нужно будет немедленно начать работу. Вы же говорили, что магическая часть формулы требует особой подготовки?

— Действительно требует, — Серебряный чуть прищурился, явно оценивая мой тактический ход. — Но я мог бы…

— Плюс, — я не дал ему закончить, — вам нужно следить за Светланой. Вдруг Архитектор попытается выйти на связь? Или убрать ее? Это может дать нам след.

— Я — сидеть в больнице как нянька, пока вы бегаете по городу, играя в казаки-разбойники? — в голосе Серебряного появились ядовитые, шипящие нотки.

— У вас есть связи в столице. Свяжитесь с вирусологом, о котором говорили. Подготовьте его к работе. Нам понадобится лучший специалист по биоалхимии, чтобы адаптировать формулу.

Серебряный помолчал, обдумывая. Его холодные глаза оценивали мои аргументы, как гроссмейстер оценивает позицию на доске. Потом нехотя кивнул.

— Логика в ваших словах есть. Хорошо. Пока вы будете играть в искателей сокровищ, я подготовлю лабораторию и проконсультируюсь с Арбениным — это лучший биоалхимик Империи.

— Отлично! Так, — я повернулся к «хомякам», которые все еще стояли, боясь дышать. — Нужно поговорить с главврачом, — решил я. — Это слишком масштабно, чтобы действовать без ее ведома. Нам понадобится ее поддержка. И, возможно, транспорт.

Кабинет Анны Витальевны встретил меня полумраком. Тяжелые бархатные шторы были плотно задернуты. Только настольная лампа создавала одинокий круг света на заваленном бумагами столе.

Что это она тут устроила?

Сама Кобрук выглядела так, словно не спала неделю. Темные круги под глазами превратились в настоящие синяки. Волосы, обычно уложенные в идеальную, строгую прическу, выбились растрепанными прядями. Белый халат был помят.

Она стареет на глазах.

Эта эпидемия убивала не только пациентов — она пожирала лекарей изнутри. Стресс, запредельная ответственность, чувство бессилия — смертельный коктейль, который разрушает организм похлеще любого вируса.

— Разумовский? — она подняла тяжелую голову от бумаг. — У вас такое лицо… Либо вы нашли лекарство от всех болезней, либо больница вот-вот взорвется. Что из двух?

— Первое, Анна Витальевна. По крайней мере, надеюсь.

Она выпрямилась в кресле, и в ее потухших было глазах вспыхнул острый, голодный огонек надежды.

— Правда? Не шутите со мной, Разумовский. У меня нет сил на разочарования.

— Не шучу. Я нашел формулу антидота. Создана профессором Снегиревым сто лет назад, во время первой вспышки «стекляшки».

Опять полуправда. Но как объяснить ей про тайную комнату, про исповедь создателя биологического оружия, про мистическую карту, которая, по сути, является ключом к спасению мира?

Прозвучит как бред сумасшедшего. В лучшем случае. В худшем — меня самого отправят на принудительное лечение.

— Снегирев? — она нахмурилась. — Но его архивы изучали десятки раз…

— Есть один, до которого никто добраться не смог. Он спрятал формулу. Разделил на части. Параноидальная предосторожность — боялся, что формула попадет не в те руки и будет использована как оружие.