— Потом, — Муравьев понизил голос до заговорщического шепота, — по отделению пронесся слух, что магистр Журавлев вызвал тебя к себе! Сразу после операции! Все думали — ну все, сейчас начнется публичная казнь!

— И?

— И тишина! — Славик снова всплеснул руками. — Полная, зловещая тишина! Уже почти час! Никто ничего не знает! Журавлев молчит, Кобрук молчит, ты пропал! Народ уже ставки делает, чем все закончится!

— Вот это да! — с самодовольством прокомментировал Фырк. — Ты теперь местная суперзвезда! Скоро у твоей палаты будут дежурить поклонницы с цветами и плакатами!

— Слава, успокойся, — я положил руку ему на плечо. Этот жест был не только успокаивающим, он возвращал его с небес на землю. — Все в порядке. Магистр Журавлев завтра утром сворачивает работу комиссии и уезжает.

— Правда?! — глаза Муравьева стали круглыми, как блюдца. — Совсем? Насовсем?

— Насовсем. Проверка закончена, претензий к нашему отделению и больнице в целом нет.

— Ура! — Славик не сдержался и подпрыгнул на месте. — Слава богу! Можно наконец расслабиться! Больше никаких проверяющих, никаких комиссий!

— Можно, но не нужно, — я остудил его энтузиазм. — У нас есть пациенты. У нас есть работа. Расслабляться некогда.

Нужно было немедленно гасить эту эйфорию. Расслабленный персонал — источник ошибок. Пока мы в больнице, мы на войне. Передышка это не повод для праздника, а время перезарядить оружие.

— Да-да, конечно, Илюха, ты прав, — тут же посерьезнел он. — Кстати, о пациентах! К Яне, ну, к той девушке из ординаторской, родители приехали! Из самого Владимира примчались, как только им сообщили. Уже третий час у нее в реанимации сидят.

Яна. Магическая кома. Я запустил поиск специалиста через барона, но это займет время. А родители здесь и сейчас. Это усложняет ситуацию. Разговор с ними будет тяжелым.

— И еще, — добавил Славик. — Мурадяна перевели сегодня из реанимации в неврологическое отделение. Говорят, он в сознании, но с речью какие-то проблемы, никого не узнает.

А это уже отличные новости. Пока меня не было жизнь в отделении текла, как бурная река. Все знали свое дело и хорошо выполняли его. Ну и положительная динамика Ашота не может не радовать.

— Понятно. Спасибо за информацию, Слава. Пойду проверю пациентов.

Палата номер четыреста восемнадцать. Женское терапевтическое отделение. Четыре часа тридцать минут. Я тихо, стараясь не скрипнуть, приоткрыл дверь.

Яна лежала все в той же неестественно-спокойной позе — на спине, руки аккуратно уложены поверх одеяла, лицо безмятежно. Если не знать, что это глубокая кома, можно было подумать, что девушка просто спит после тяжелого дня.

Рядом с ее кроватью на двух стульях сидели мужчина и женщина лет пятидесяти. Интеллигентные, осунувшиеся лица, усталые глаза, дорогая, но неброская одежда.

Мать держала безвольную руку дочери в своих и что-то тихо, безостановочно ей нашептывала. Отец сидел чуть поодаль и вполголоса читал вслух книгу.

— Добрый день, — я вошел, стараясь, чтобы мои шаги звучали как можно тише. — Я господин лекарь Разумовский, лечащий врач Яны.

Мужчина тут же поднялся и протянул мне руку. Рукопожатие было крепким, уверенным.

— Смирнов Петр Васильевич. А это моя жена, Ольга Николаевна. Мы родители Яны.

— Очень приятно. Вас не было видно сразу?

— Мы были в отъезде, за границей, — ответила мать, не выпуская руку дочери. Ее голос дрожал от сдерживаемых слез. — Узнали только вчера, когда вернулись… Нам сказали, что Яночка в коме… после… после аварии…

Отец положил руку ей на плечо, поддерживая.

— Мы сразу же примчались, — продолжил он уже более твердо. — Господин лекарь, скажите нам честно — какие у нее шансы?

Главное правило в общении с родственниками в такой ситуации — предельная честность, но без жестокости. Нельзя давать ложных надежд, но и нельзя убивать последнюю.

Нужно сместить акцент с расплывчатых шансов на конкретный план действий. Люди легче переносят плохие новости, если видят четкий алгоритм.

— Физически состояние Яны абсолютно стабильно, — начал я. — Все ее органы работают как часы. Проблема, как я и предполагал изначально, не в теле, а в сознании. Это кома магической природы. Стандартная терапия здесь, к сожалению, бессильна. Нам нужен специалист — целитель-менталист.

— Менталист? — отец нахмурился. Он был явно осведомлен. — Но их же единицы на всю Империю! Найти такого практически невозможно!