— Стал бы он хранить это оружие у себя, — фыркнула Жанна. — Ты думай, что говоришь.

— Никитос стал бы.

— С чего? Бред какой-то.

— Ты просто проверь. Много сил и времени это не займёт, но если я окажусь прав, ты понимаешь, какие карты окажутся у тебя на руках? А к ним и другие карты пойдут. Если действительно это то самое оружие и оно лежало все эти годы в сейфе Никитоса. Скорее всего, грабители взяли его вместе с бабками и тут же применили.

Она помотала головой.

— Фигня какая-то! Фигня, Краснов! Нахрен я вообще с тобой, малолеткой, связалась! Дура! Идиотка!

— Жанна, перестань. Всё ведь нормально. Давай мы с тобой поужинаем, я тебя накормлю, хочешь? Ты поешь, расслабишься, подобреешь.

— Ни на что не надейся! — воскликнула она и подняла палец вверх.

— Посмотрим, — пожал я плечами, — что ты запоёшь, когда съешь всё, что я принёс.

— Закрой рот!

— Жанна.

— Не зли меня, Краснов!

Я подмигнул и пропел:

— Position number one… Отдыхаю сам…

— Краснов! — прорычала она.

— Position number two… Тебя хочу…

— Ах ты дрянь! — воскликнула Сучкова и, размахнувшись, швырнула в меня увесистую связку ключей, которую держала в руках.

Я успел увернуться. Ключи влетели в стеклянную дверку шкафа, и комната наполнилась звоном и дребезгом.

— Убирайся вон! — завопила Жанна.

— Даже не надейся, — ответил я и, широко улыбнувшись, продолжил вокальные упражнения.

Я знаю точно, знаю наверняка

Сегодня вторник и ты дома одна

И я тебе звоню, position number two…

Жанна сжала кулаки и, как дикая гарпия, как разъярённая фурия, бросилась на меня…

Жанна бросилась ко мне с таким видом, будто готова была меня загрызть, растерзать, придушить и съесть. Проглотить целиком. Другой бы на моём месте дрогнул, попятился, проявил малодушие. Но только не я. Нет. Не я.

Я же распахнул свои объятия и улыбнулся. Всё, что тебе надо — это любовь, хотел сказать я. Хотел, да не успел. Жанна налетела как девятый вал, как цунами, как тунгусский метеорит, как борец сумо. Но разве могла справиться хрупкая, хотя и яростная барышня с будущей звездой ММА?

Я выстоял. Не упал, удержался на ногах, не согнулся и не дрогнул. Я обхватил и сжал её, сдавил в своих объятиях. Как удав Каа. Как обруч бочку. Руки её оказались прижатыми к бокам. Она, похоже, не ожидала, что я окажусь таким виртуозным и в предварительных играх тоже. Не ожидала, но не сдалась, попыталась вырваться, зашипела, замотала головой, исхлестав меня своей гривой. Она даже хотела меня укусить, пнуть и что-то там ещё. Но я не позволил.

— Сейчас, — ласково проговорил я, — я свяжу твои руки ремнём и хорошенько отшлёпаю. Хочешь?

— Бесишь! — прохрипела она и дёрнулась, подавшись ко мне, и я пропустил этот порыв дал приблизиться… но не до конца.

Её губы замерли в паре сантиметров от моих. Я улыбнулся и потянулся к ней, усыпляя бдительность. Она уже размечталась, как оттяпает мне губу и попьёт молодецкой кровушки. Но не тут-то было. Я ослабил хватку и, пока она не поняла, в чём дело резко крутанул её прижимая к себе спиной.

— Кусаться нехорошо, — усмехнувшись, прошептал я ей в ухо и, чуть наклонившись, поцеловал в шею.

Она дёрнулась, но я был готов и держал её крепко. Только… кажется, она уже не собиралась вырываться.

— Бесишь… — повторила она, только на этот раз шёпотом и добавила, — сделай так ещё раз.

Я сделал. Мне было не жалко. Она обмякла, словно ноги её стали ватными. Мне пришлось подхватить её на руки и отнести на диван. Наверняка, она что-то задумала. Слишком вдруг стала покладистой и смиренной.

— И женщина, как буря, улеглась… — процитировал я выдающегося философа Фоменко, но даже эта фраза не превратила Жанну снова в гарпию, а меня в Прометея.

Это было подозрительно.

— Иди сюда, — прошептала жертва моей самозащиты.

— Нет, — засмеялся я. — Меня не проведёшь. Есть у тебя верёвка?

— Зачем? — удивилась она.

— Сделать узду. Хочу, наконец, объездить тебя сегодня.

— Ах, ты!!!

Она вскочила с дивана и снова бросилась на меня. И тут я, конечно, сплоховал. Меня вдруг смех разобрал и, вместо того, чтобы готовиться к битве ни на жизнь, а на смерть, я согнулся от смеха и отбивался слабо, неэффективно. А она, коварная, воспользовалась, завалила на ковёр и вдруг… тоже начала смеяться.