— А ты не прикалывайся. С Ариэлем такие люди знакомы, тебе и не снилось. Потому что он готовит… пальчики оближешь. Тут такая бастурма, такой лаваш — нигде не найдёшь. Ну, и греческое всякое тоже.

— Ладно, девчонки, я угощаю, — развёл я руками. — Заказывайте всё, что угодно, кроме устриц.

— А устриц почему нельзя? — нахмурилась Стася.

— При всём уважении, сомневаюсь, что Ариэль спец по устрицам.

— Эй, зачем так говоришь? Ариэль спец по всему! — с лёгким акцентом воскликнул крепкий, немолодой, седой человек в белой короткой курточке и белых брюках, будто хирург, а не повар.

Он как раз подошёл к нашему столику.

— А, Ариэль, привет! — обрадовалась Стася и бросилась ему на шею.

— Зачем обижаешь? — засмеялся он. — Ариэль такие устрицы сделает! Пальчики оближешь!

— Всё-всё, беру слова обратно, — поднял я руки.

В общем, они заказали почти всё меню. Мы сели в углу. Здесь царил полумрак и оживлённый вокзальный ритм. Люди заходили, быстро ели и бежали дальше. Главные плюсы заведения — вкус и скорость. Цены, правда, были не самые демократичные.

— Ну как? — спросила Стася, когда я попробовал мусаку.

— Ммм, пальчики оближешь!

Действительно, было вкусно.

— А-ха-ха! — заржала она. — Сначала пальчики оближет, потом и ещё что-нибудь!

Вера тоже засмеялась.

— Стаська, ну прекращай! Ты же ещё не выпила!

— Верно, я ещё не выпила. А жалко. Эх, я бы сейчас жахнула, если бы не работа.

— Можешь себе позволить! — подмигнул я.

— Жахнуть? Не, главбух меня с потрохами сожрёт. А ты себе можешь позволить жахнуть?

Она подмигнула и залилась смехом.

Настроение у неё и без выпивки поднималось. Когда Стася сняла объёмную куртку, оказалось, что девушка она не слишком крупная. И хотя она производила впечатление скорее пышки, была довольно подтянута. То, что называют «кровь с молоком»

— Слушай, Серёга, а ты… парень-то рукастый? — спросила она.

— Что-что-что? — поднял я брови.

— Ну, руками-то можешь что-нибудь делать?

— Могу, — хмыкнул я. — Не сомневайся.

— А не руками? — нахмурилась она и снова захохотала.

— Ох, Стася, хорош! — попыталась урезонить её Вера.

— Ну конечно могу, — пожал я плечами. — Могу инструментом работать.

— Инструментом, ах-ха-ха! — залилась бухгалтерша. — Инструментом! Инструмент-то у тебя хороший?

— Импортный, — усмехнулся я. — Немецкий.

— Ах-ха-ха-ха! Протез, что ли?

— Станислава, держите себя в руках, неудобно. Ариэль услышит.

— Ариэль, ха-ха-ха! — продолжала хохотать Стася.

— Ну всё, — махнула рукой Вера. — Смешинка в рот попала. Теперь ей пальчик покажи и она будет ржать, как лошадь.

— А-ха-ха! Пальчик!

— Я ж говорила, что она прикольная, — подмигнула мне Вера.

— Так я и не сомневался.

— Слушай, Сергей, раз у тебя инструмент имеется… а-ха-ха….

— Ну да, имеется.

— А ты мне можешь в ванной крючок присверлить? Для душа.

— Для душа или для души?

— А-ха-ха! Крючок для души! А лучше, для тела!

— Ну… в принципе я всё могу. И присверлить, и приколотить, и пришибить, если надобность будет.

— Смотри какой! Где ты его нашла, Вера? Одолжишь мне его в душ сходить? В смысле крючок прибить, пока шефа нету. А-ха-ха!

Стасю понесло. Она была девушкой яркой — длинные ногти, накачанные негритянские губы, выкрашенные в ярко-красный цвет. Лицо было слегка одутловатым, а в глазах — чистая похоть, будто это про неё написал Розенбаум:

Дома ждёт холодная постель,

Пьяная соседка, а в глазах — похоть.

Здравствуй, старый друг, метрдотель,

Мадемуазель, привет, Рашель!

Я даже не сдержался и пропел:

— Возьмём конфеты, ананас и две бутылочки для нас , да?

— Вот, молодец, в верном направлении мыслишь, — подхватила она и снова захохотала — Только инструмент свой…

Она вдруг осеклась и стала серьёзной, будто что-то увидела.

— Краснов! — раздался за моей спиной знакомый голос с нотками стали и явного недовольства. — А что это мы здесь делаем?

— Обедаем, Жанна Константиновна, — ответил я и обернулся.

Глаза Жанны пылали, как у разъярённой тигрицы, лицо было красным и страшным.