Сальные, бегающие глазки Джоника внимательно следят за каждым моим движением, как у хищной птицы. На его губах играет та же масляная полуулыбка.

– Скоро мы ведь все узнаем. – Он пожимает плечами, разводя руками в показном безразличии. Пальцы его нервно постукивают по колену. – У Элая подгорает от нетерпения. Он уже картину в голове нарисовал, как тебя разоблачит. – Джоник фыркает, и в этой фразе слышится что-то гнусное. – Поэтому каким бы ни был результат этих твоих тестов… это будет чертовски интересное зрелище. Поверь. Ты определенно внесла… оживление в наши скучные семейные будни. Настоящий ураганчик.

Он плюхается на диван, наслаждаясь эффектом своих слов.

– Роуз, – продолжает он, смакуя каждое слово, – от нервов уже вылакала всю свою успокаивающую настойку. Целую бутыль. Стоит как вкопанная, бледная, только глаза бегают. Ее родители… – он делает театральную паузу, – …рвут и мечут. Прямо сейчас, наверное, присели деду на уши в кабинете. Доказывают, что ты самозванка. Будто их истерика способна изменить результат тестов. Это забавно. – Он усмехается, но в его глазах нет веселья. – А самое пикантное… Роуз уже разослала всем приглашения на церемонию получения магии рода. Торжественно, красиво. Все ждут. А теперь… – Он указывает на меня пальцем, как на экспонат, – …Сила достанется тебе. Если, конечно, ты та самая Зои. Ирония, да?

Его слова висят в воздухе, тяжелые и ядовитые. Я чувствую, как по спине пробегает холодок. Церемония и осенний бал. Еще одно испытание, до которого остается месяц. Я сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, стараясь, чтобы лицо оставалось невозмутимым, и анализирую новую информацию.

Получается, для Роуз и дяди Эрика исчезновение настоящей Зои было очень кстати. Картина вырисовывается четче, холодная и безжалостная. Старшая наследница, принявшая силу рода, автоматически становится более сильной и уважаемой. Магический потенциал после церемонии возрастает в разы. Открываются двери к влиянию, власти, возможностям, о которых другие могут только мечтать.

Джоник наблюдает за моим лицом, пытаясь уловить реакцию. Я лишь слегка наклоняю голову, будто размышляя над его словами, а сама продолжаю анализировать.

Мог ли дядя Эрик… расчистить дорогу для своей дочери? Этот вопрос гложет изнутри. У него были средства, связи, влияние в семье. Мотив весомый, сила рода – лакомый кусок. Но тогда главная загадка: почему именно пять лет назад? Что случилось тогда такого, что спровоцировало действие? Была ли Зои на пороге чего-то, что угрожало их планам? Или просто представился идеальный случай?

Вопросы крутятся в голове, но ответов у меня пока нет. Только холодная уверенность крепнет. Зои не ошибалась. Ее предал кто-то из своих. И этот человек, возможно, до сих пор здесь, в этих стенах, улыбается за обеденным столом. От осознания мурашки бегут по коже. Я чувствую, как пальцы непроизвольно сильнее впиваются в жесткую кожу подлокотника.

– Интересные семейные будни, да? – наконец произносит Джоник, прерывая тягостное молчание. Его ухмылка становится еще шире, будто он угадывает ход моих мыслей, хотя я не проронила ни слова.

Разговор с Джоником, несмотря на всю его мерзость, дает крупицы информации. Они оседают в голове, заставляя шестеренки мыслей крутиться быстрее. Дядя Эрик… Мысль о нем теперь кажется не просто подозрением, а направлением. С ним нужно поговорить. Попытаться прощупать почву, уловить фальшь. Но и сам Джоник… Он сидит напротив, воняя резким одеколоном, смешанным с запахом старой кожи кресла.

Джоник – мелочный, гадкий, самовлюбленный до тошноты. Его тоже нельзя сбрасывать со счетов. Что, если он не просто болтун, а паук, плетущий свою паутину в углу? Его мотивы – темный лес, а в этой семье в лесу часто скрываются капканы. Такой, как Джоник, может предать просто из спортивного интереса.

Я машинально поправляю складки своего светлого льняного платья, ощущая под ладонью живую шероховатость ткани. Мысли летают по кругу, как и пылинки в луче солнца, пробивающемся сквозь тяжелые портьеры.

Тиканье массивных напольных часов на противоположной стене кажется громче обычного, отмеряя секунды моего сомнительного спокойствия.

Именно в этот момент в гостиную вваливается Элай. Дверь с глухим стуком бьется о стену. Парень врывается как ураган. Его темные волосы растрепаны, а взгляд, острый как бритва, мгновенно находит меня сидящую на подлокотнике кресла. Элай окидывает меня быстрым, уничтожающим взглядом и тут же с резким движением плеч разворачивается к выходу. Слышен его короткий, раздраженный выдох. Кажется, он физически не может выносить мое присутствие в одном помещении с ним.

Но на пороге парень замирает. Спина напряжена, кулаки сжаты. Резко поворачивается и с демонстративным презрением плюхается на дальний диван, обитый бархатом темно-зеленого цвета. Подушки подпрыгивают. Элай падает на них, закидывает ногу на ногу и отворачивается. Делает вид, будто смотрит в окно на залитый солнцем сад. Его поза, презрительное выражение лица и отстраненный взгляд сообщают, что мы для него – пустое место. Только нервное постукивание пальца по колену выдает внутреннюю бурю.

Джоник, наблюдающий за этой пантомимой с явным удовольствием, тихонько фыркает, прикрывая рот костяшками пальцев. Звук похож на шипение протекающего крана.