Выхожу через черный ход, которым пользуется прислуга. Здесь меня преследует запах чистящих средств, старого дерева и чего-то затхлого. Торопливо миную пустые хозяйственные помещения и узкий коридор. Тяжелая дверь тяжело, но беззвучно поддается. Выныриваю во влажную прохладу ночи. Не оглядываясь, торопливо удаляюсь от спящего особняка, сливаясь с тенями высоких деревьев в парке.

Через пару кварталов сворачиваю под низкую арку и скрываюсь во дворе старинного особняка, в котором сейчас расположена библиотека. Здесь, в тени деревьев, ждет она. Старенькая оса. Не блестящая, как у Элая, а потертая, с царапинами на баке, но моя, которая даст фору всем новомодным аппаратам. Открываю бардачок. Внутри аккуратно сложенная стопка одежды: поношенные, но крепкие темно-синие джинсы, простая черная хлопковая майка, потертая, но мягкая кожаная куртка. В другом отделении – шлем, принимающий форму головы. Он смотрится как маска, но при этом надежно защищает.

Ближайший круглосуточный торговый центр расположен тоже недалеко. Захожу в пустую кабинку туалета. Быстрыми движениями сбрасываю шелковое платье Зои. Натягиваю джинсы – грубая ткань, знакомое ощущение свободы движений. Майка, кожанка – они пахнут пылью, бензином и прошлой жизнью и выхожу на улицу, чтобы вернуться к припаркованной осе. Платье Зои аккуратно сворачиваю и засовываю вглубь бардачка. Превращение завершено. Надеваю шлем. Пора ехать.

Привычный острый всплеск адреналина накрывает меня волной, едва колеса Осы отрываются от асфальта. Это чувство, как глоток чистого воздуха после удушья. Я скучала по нему до боли. Ветер бьет в грудь, проникая даже сквозь плотно запахнутую кожанку и заставляя сердце биться чаще. Руль вибрирует под перчатками, мотор подо мной урчит низко и мощно, отзываясь на малейшее движение запястья. Черный кожаный шлем с глуповатыми “кошачьими” ушками по бокам плотно облегает голову, как вторая кожа, скрывая лицо под тонкой усиленной заклятьями кожей, как под маской. Заплетенную косу я заправляю под воротник куртки, чтобы не мешала.

Я мчусь по ночному Горскейру, специально выбирая более длинный путь. Просто чтобы продлить этот миг свободы. Миг, где я на короткое время могу снова почувствовать себя собой. Позволяю скорости прогнать из головы страх разоблачения, Элая и творящиеся вокруг меня странности. Мигающие неоновые вывески кафе и магазинов сливаются в цветные полосы. Запахи выхлопов, пыли, ночной сырости от реки смешиваются в один знакомый коктейль. Я просто еду. Дышу. Существую.

Но как бы я ни кружила, ни пыталась обмануть саму себя, дорога неизбежно приводит туда, куда нужно. Туда, где шумно, людно и рев моторов заглушает мысли. Огни города отражаются в черной воде, но здесь, под опорами старого моста свое царство. Машины, мотоциклы, толпа. Воздух густой от бензина, пота и паров алкоголя. И над всем этим на стальных балках моста танцуют элементали Огня и Воды, созданные кем-то из местных затейников для атмосферы. Их переливающиеся гибкие тела бросают мерцающие блики на лица и хромированные поверхности.

До начала заезда – минут пятнадцать, а, значит, я успела вовремя.

Нужного мне человека нахожу в толпе возле импровизированной стойки с напитками. Массивная фигура не может быть принадлежать никому другому. Фиш. Бритый наголо череп, покрытый замысловатыми татуировками, которые переползают на массивную шею и исчезают под черной майкой. Он опирается бедром о заградительный барьер, наблюдая за подготовкой.

Подруливаю к нему, резко затормаживая прям напротив носков черных ботинок. Пыль с асфальта клубится вокруг колес. Заглушаю мотор. Тишина после рева кажется оглушительной.

– Мне нужна твоя помощь, – заявляю я сразу, без предисловий, глядя ему прямо в глаза. Даже шлем не снимаю. Не нужно, чтобы кто-то меня тут видел. Голос звучит хрипло от ветра и адреналина.

Фиш медленно поворачивает ко мне голову. Холодный, цепкий взгляд оценивающе скользит по мне, изучая от шлема до поношенных массивных ботинок.

– И даже не поздороваешься? – хмыкает он, уголок рта дергается в подобии улыбки, обнажая белоснежные, крепкие зубы.

Я сдерживаю раздражение. Время дорого.

– Привет, Фиш, – бросаю я для приличия, коротко и снова выжидающе смотрю на него. – Ну?

Он отпивает глоток какого-то энергетика из банки не спеша.

– Один заезд, – произносит он наконец, его низкий голос режет слух.

Я чувствую, как глаза сужаются.

– Фиш, ты офигел? – возмущенно вырывается у меня. – Ты же знаешь, я давно не гоняю! И зачем мне это сейчас? Мне нужна инфа, а не адреналиновая встряска!

Он пожимает массивными плечами, как гора, сдвинувшаяся с места.

– Тебя давно тут не было, – парирует он спокойно. – Скучно стало. Один заезд. Победишь – помогу. Проиграешь… ну, тоже помогу. Но сначала – гонка. – Он ставит банку на барьер. – Правила просты. Ну же, я знаю, ты тоже этого хочешь!

Взгляд автоматически скользит к моей верной Осе.

– Ты точно хочешь, чтобы я гоняла на этом? – Я указываю на нее пальцем. Моя оса – трудяга, проверенная временем, но она не создана для бешеных скоростей и дрифта на треке. Она, безусловно, любима, но совершенно точно не предназначена для гонок.

Фиш фыркает.

– Не переживай. – Отмахивается он от моих сомнений. – С этим мы разберемся. – В его глазах мелькает знакомый азарт, и я понимаю, что спорить бесполезно. Он уже решил. И у меня нет лишнего времени на уговоры.

Когда понимаю, на чью осу меня хотят посадить, сердце совершает в груди кульбит, и на миг я забываю, что в маске.

– Эндж, одолжи девочке осу, ты же не гоняешь, – требует Фишер.

Я медленно разворачиваюсь и замираю. Рыжие волосы, взъерошенные, будто их только что трепал ветер. Янтарные глаза шальные и дерзкие, оценивающие. И эта наглая, самоуверенная улыбка, играющая на губах. Тот самый друг моего «брата». Тот, чье имя я теперь знаю.