— Слышь… а ты не попутал, любезный? Ты чё, предъявлять пришёл?

— Нет-нет, — пошёл на попятную бояка. — Я нет, чисто поинтересоваться. Я же объяснил, для чего мне это надо. А ты к кому, кстати, ездил вообще-то?

— К кому я ездил, тебя колыхать не должно. Это вообще, кроме меня, никого не е. Понял? Может, к бабе, может, к родственнику, а может, червей копать, въехал?

— Слушай, я же спокойно спрашиваю, с уважением.

— Да чё-то уважения я не чувствую! — вскипел Кукуша. — У тебя там хер знает где, хер знает чё, то ли кипиш, то ли нет, а ты с меня спрашивать прихилял? Чё за предъявы, болезный? Ты кто такой, в натуре, чтобы с меня спрашивать? Ты мент? Сучка мохнорылая. Ты с кого вообще спрашивать взялся? Мусорок, в натуре.

— О нехерово Славик парит в баньке своей! — воскликнул кто-то и послышалось ржание в несколько голосов. — Ты чё тут разошёлся?

— Не-не, я со всем уважением, тут недопонимание просто, — испуганно зачастил бояка. — Я же говорю, чисто для себя интересуюсь. Я же за помощью, может ты видел чего или слышал? У нас там менты всё перевернули и, народ приняли и хабар тоже…

— Где-где? — спросил тот же насмешливый голос, и я понял, что это Матвеич пожаловал.

— На Якунинке.

— А ты чё, Славик, Якунинку держишь?

— В натуре, — ответил Кукуша. — А ты, борзый, как вообще вычислил меня? По номерам? Ментяра!

— О! По номерам выпас?! Серьёзные рамсы пошли. Ты смотри, уважаемый, придётся ответить, предъява серьёзная. Давай, дядя Матвей щас всё разрулит честь по чести. Ты для начала скажи уважаемым людям, кто по жизни, что за масть имеешь, где чалился. Объясни обстоятельно, что и как. У нас тут как раз кабинет заказан, так мы на месте всё и зарешаем.

— И меры сразу, — раздался ещё один голос, наглый и принадлежавший явно человеку блатному, — примем. На месте. Масть определим и в жизнь большую отправим.

Компашка Матвеича снова заржала.

— Тебя величают как? — послышался тот же голос. — А?! Чё молчишь-то, когда люди спрашивают? Это признак неуважения.

— Да ладно, я всё понял. Прошу прощения за беспокойство.

— Ты погди-погоди, прощения он просит. Тебя за язык-то не тянул никто, сам пришёл. Звать как?

— Алексей…

— Да ладно, Болт, харэ, — сказал веское слово Кукуша, — пусть идёт себе.

Говор у Болта был глумливый и вкрадчивый. Вроде, как он прикалывался, а вроде был готов в глотку впиться.

— Куда идёт-на?! — заголосил этот Болт. — Лексей, в натуре! Погремуха какая, Алёша? Как к тебе люди обращаются? А? Ты кто такой есть, Алёша?! Ты чё там мутишь, на Якунинке своей? Слыхал я, там бомжатник есть чушканский, не о нём ли речь?

— Чё за бомжатник?

— Бродяг всех туда гребут, — захохотал Болт, а Матвеич подхватил и ещё кто-то тоже.

Попал Алёша, как кур в ощип.

— Бродяг, в натуре!!! — ржал народ. — Насмешил, Болт!

— Ты чё, малой, сказал?! Я тебе клоун что ли смешить? А? Клоун? Я не слышу? Давай, объясняй, в натуре, чем я тебя так насмешил.

— Хорош, Болт, ты его остроумием насмешил и интеллектом, — вступился за кого-то там Кукуша. — Так, братва, давайте, не создавайте мне шухер тут. Идите, парьтесь. Я подтянусь скоро.

Кое-как он выпроводил корешей, а издалека всё ещё доносился голос Болта:

— А где этот Алёша? Где Алёша, в натуре?

— Не туда разговор пошёл… — покачал головой Кукуша, заглядывая ко мне в подсобку и вытирая голову платком.

— Я уж понял, — кивнул я. — Свалил этот Алёша? Надо было малость с ним поболтать, не давить сразу.

— Да чё-то закусил. Рожа наглая, пришёл, блин, частный детектив, в натуре.

— Ну, ладно, делать нечего.

— Кенты ещё невовремя подтянулись…

— Он сейчас пойдёт другие варианты пробивать, — покачал я головой. — Но если там, какие-то божьи одуванчики, например, окажутся, то он на нас будет думать. Вернее, на тебя и Болта. Жаль, что мы не знаем, как его найти, Алёшу этого…

— Да ладно, придумаем, — махнул он рукой. — Чё, надо идти париться с Матвеичем.

— Пусть там оглядятся, парку хапнут, успокоятся малость.

— Точно, согласен.

Пока ждали, я позвонил в полицию и сообщил о найденном оружии и золоте. И предупредил, что данные и фотографии уже пошли по инфоканалам. Чтоб ни у кого не возникло соблазна, чего-нибудь себе прихватить.

Через некоторое время мы поднялись в кабинет. Там стояла весёлая суета. Народ балагурил, дул пиво. Из парной неслись удовлетворённые звуки. Кукуша постучал и мы зашли внутрь. Худосочный, низкорослый, костлявый чувак с жидкими прилипшими ко лбу волосами пил пиво из большой кружки.