Дейзи уже уехала.

Все это не имело смысла.

Как и загадочное любовное стихотворение Кая Мерита.

Люциан с большим трудом сделал повторный перевод таблички, принимая во внимание точку зрения Дейзи и продолжая размышлять над документом и днем, и ночью. Но каждый раз, когда перечитывал чертов текст, доходя до влажного языка, вспоминал поцелуи Дейзи и помимо воли предавался грезам. Ее губы и рот дарили целый мир радости, влажной и теплой. В ее поцелуе можно было забыться навеки.

Потом, если ему удавалось заставить себя вернуться к документу, добравшись до момента о раздвинутых ногах, он снова впадал в забытье. Тот единственный раз, когда в образе Бланш она позволила ему залезть под юбку, он, пусть на короткий миг, коснулся рукой ее благословенного холмика. Кожа в том месте была мягкой и соблазнительной, но пока еще не покорилась ему.

Какие радости открылись бы ему, если бы удалось убедить ее раздвинуть ноги? При одной мысли об этом он становился твердым, как железо.

Ритмичный стук капель в углу вернул его к реальности. Эйвери, всегда тихий и незаметный, проскользнул в библиотеку и подставил под протечку жестяное ведро. Теперь вместо безмолвно растекающейся по старинному персидскому ковру лужи беспрестанный стук служил Люциану напоминанием, почему он должен отыскать эту римскую казну, пока строение не обрушилось им на голову.

Двойные двери библиотеки распахнулись, вошел его отец.

— Что ты здесь делаешь, мой мальчик? Почему не готовишься?

— Не готовлюсь к чему, сэр?

— К маскараду у герцога Ламмермура, конечно, — ответил отец. — Леди Брамли сказала мне, что ты собирался прийти, так что я взял напрокат для тебя костюм.

— Напрасно вы это сделали, отец, — ответил Люциан. — Я не собираюсь ни на какой дурацкий маскарад, у меня полно работы.

Граф сердито взглянул на единственный листок бумаги на письменном столе и проворно схватил его. К несчастью, он содержал текст как латинской, так и английской версии стихотворения Мерита. Его отец, хотя и не был ученым, по-английски читал достаточно хорошо.

Граф тихо хмыкнул, затем расхохотался.

— Работа? Это скорее похоже на развлечение, сынок.

— Вы не понимаете. Стихотворение имеет более глубокий смысл. Это ключ к местонахождению сокровища.

— Да уж, между ног женщины действительно скрывается сокровище, — рассмеялся граф. — Даже глубже, не стану спорить. Чем глубже, тем лучше. Если хочешь раздвинуть ножки какой-нибудь потаскушки, то лучшего места, чем маскарад, не сыщешь. Но удостоверься для начала, что это Кларинда Брамли. Мы уже знаем, какое приданое она скрывает у себя под юбкой.

— Отец, ты же знаешь, я не собираюсь жениться наледи Кларинде.

Не желая расстраивать отца, Люциан долго избегал этой темы. К его удивлению, граф не пришел в бешенство.

— Тогда как ты собираешься решить проблемы поместья? С помощью этой римской чуши?

— Да.

Люциан встал, чтобы быть одного роста с отцом.

Впервые кожа отца не краснела от излишне выпитого спиртного. Его взгляд светился умом, хотя в серых глазах Люциан уловил отблески едва сдерживаемого гнева.

— Ты в этом уверен?

— Да, сэр. Здесь спрятано сокровище, — подтвердил Люциан. — И я его найду.

— Тогда держи меня в курсе твоих находок. У меня есть планы для этого сокровища, когда оно отыщется. Ты не единственный, кого волнует судьба Монтфорда. — Люциан попытался возразить, но в прищуренных глазах графа загорелись искорки безумия. Отец жестам остановил его. — Но если ты не найдешь его, я надеюсь, что согласишься на брак с крошкой Брамли. А ухаживать за ней можешь начать сегодня на балу.

— Сэр, я всегда был послушным сыном. Но то, о чем вы просите, невозможно, — процедил сквозь зубы Люциан. — Я не стану этого делать. Я люблю другую.

— Другую? — Шея отца покраснела, на лбу вздулась вена. — Только не говори мне, что питаешь нежность к этой французской проститутке.

— Нет, сэр. Леди, о которой идет речь, — не проститутка.

— Значит, куртизанка. Но это одно и то же, и, естественно, не стоит того, чтобы из-за нее терять приданое. — Отец вынул из коробочки щепотку нюхательной соли. Хотя эта роскошь дорого им стоила, Люциан не мог отказать в ней отцу, пока белый порошок успокаивал его. — Но связь на стороне не должна отвлекать мужчину от выгодной женитьбы.