Между тем пришел в себя силач. Он поднял свою гирю, которую даже Юлиану не под силу было сдвинуть с места, и замахнулся ею. Железная болванка превратила в щепки колесо повозки, в которой все еще лежал за­стрявший Рефельс. Юлиан попытался пнуть силача, но тот увернулся и тут же обрушил свою гирю ему на ногу. Юлиан запрыгал на одной ноге, жалобно подвывая от боли, и тут Рефельс наконец выбрался из своей повозки и подоспел ему на выручку. Он перехватил гирю и тут же рухнул от ее неожиданной тяжести, но Юлиан схватил силача и отшвырнул его в темноту. Ужасный хруст дерева оповестил о его кончине.

В этот момент что-то резануло ступню Юлиана. То была голова Белоснежки, хищная челюсть которой кла­цала, как медвежий капкан. Юлиан пинком отшвырнул эту голову в темноту и, прихрамывая, вернулся к Рефельсу.

Видимо, Белоснежка до него все-таки добралась, по­тому что его рубашка и плащ на груди потемнели от крови. Франк дрожал всем телом и казался смертельно изможденным. Тем не менее он поднялся на ноги и. улыбнулся во весь рот:

— А мы с тобой неплохо можем выступать командой, а?

— Могли бы действовать и получше, — сказал Юлиан, оглядываясь.

Опасность далеко еще не миновала. Отовсюду ползли новые, зловещим образом ожившие фигуры детской ка­русели. Правда, они были не особенно расторопны, потому что им приходилось тащить за собой свои кареты и повозки.

Но главная опасность таилась вне карусели.

К тому времени карусель казалась одиноким остров­ком, парящим в гигантской пустоте Ничего. Она была окутана облаком дымчатой черноты, в которой колыхались какие-то мрачные формы, лишенные очертаний. И эта тьма придвигалась все ближе.

Когда Юлиан бросал какой-нибудь предмет, слышался хруст перемалываемой древесины, и на это время на­ступление тьмы приостанавливалось.

— Это ее задерживает! — понял Рефельс. — Быстрее!

И они принялись в четыре руки выбрасывать во тьму все, что еще оставалось на карусели. Задача оказалась непростой, потому что деревянные животные были очень тяжелы и сопротивлялись. Юлиан и Франк получили далеко не по одному удару копытом.

Прошло не меньше получаса, прежде чем они опус­тошили карусель. Круговой помост все еще вращался, но на нем ничего не осталось. Тьма за это время не придвинулась ближе, но теперь больше нечем было уто­лять голод ненасытного чудовища.

Юлиан и Франк сели на ступицу в центре карусели, спина к спине, поджав колени.

Тьма уже доползла до края карусели и пустила свои дымчатые щупальца по закручивающейся спирали.

— А может, оно нам ничего не сделает, — предположил Рефельс. — Ведь до сих пор оно проглатывало только этих монстров, разве не так?

Юлиан даже не стал отвечать. Пожирающая тьма придвигалась все ближе. Края карусели были уже не видны. Еще метра полтора, ну два. Еще пять минут, самое большее...

Вдруг в темноте вспыхнула искорка, и к зловещим всхлипам и шорохам примешался новый звук.

— Что это? —в тревоге спросил Рефельс.

Карусель продолжала крутиться, а когда прошла оче­редной круг и повернулась к тому месту, где вспыхнула искорка, там уже виднелось пламя, в центре которого просматривалось что-то темное. А неведомый звук стал голосом, который звал его по имени!

— Отец! — воскликнул он, не веря своим ушам. — Это отец!

После очередного оборота карусели темное пятно в сердцевине огня стало фигурой, бегущей к ним широкими шагами. Эта фигура горела. Языки пламени лизали ее волосы и одежду; она оставляла за собой в темноте цепь горящих следов.

— Юлиан! Беги! Я вас прикрою!

Юлиан ринулся в темноту.

Он ощутил нечто такое, что не было ни жарой, ни холодом, но сжигало его и вместе с тем леденило; в него будто впивалось что-то и высасывало из него все внут­ренности. И потом...

Должно быть, девяносто лет тому назад ярмарочная площадь располагалась метра на три повыше. То ли, может быть, уровень воды в реке с тех пор упал, то ли берег потом сровняли — так или иначе, Юлиан и Франк появились буквально из Ничего над головами изумленных посетителей ярмарки, чтобы тут же упасть на них сверху.

Прошло почти два дня, прежде чем Юлиан наконец явился к адвокату, чтобы спросить про письмо отца. Время на двух ярмарках протекало с разной скоростью. Когда Юлиан и Франк попали в прошлое, они провели там от силы один час; здесь же, в настоящем, за время их отсутствия прошли почти сутки. Они появились на ярмарочной площади — точнее, над ней — лишь на сле­дующий день после последнего представления отца.