Отлично также вкладывается въ рамки «Фальстафовскаго» по преимуществу періода грубоватая насмшка надъ женщинами въ "Усмиреніи Строптивой". Съ перваго взгляда мало, конечно, вяжется съ "Усмиреніемъ Строптивой" почти одновременно созданная граціознйшая поэтическая феерія "Сонъ въ Иванову ночь", гд такъ ароматно и сочно отразилась молодость, проведенная въ лсахъ и лугахъ. Но вдумаемся, однако, сколько нибудь глубже въ центральное мсто пьесы, въ истинно-геніальный эпизодъ внезапнаго прилива страсти, съ которою Титанія осыпаетъ ласками ослиную голову Основы. Какъ не признать тутъ добродушную, но безспорно насмшливую символизацію безпричинныхъ капризовъ женскаго чувства?

Органически связанъ "Фальстафовскій" періодъ съ серіею историческихъ хроникъ Шекспира даже помимо того, что Фальстафъ фигурируетъ въ двухъ главныхъ пьесахъ этой серіи — "Генрихъ IV" и "Генрихъ V". Историческія хроники изъ англійской исторіи — это та часть литературнаго наслдія Шекспира, гд онъ меньше всего принадлежитъ всмъ вкамъ и народамъ. Здсь Шекспиръ — съ головы до ногъ типичный средній англичанинъ. Когда переживаешь періодъ столь реалистическаго упиванія элементарными благами жизни, то государственные идеалы не заносятся въ облака. Единственное мечтательное лицо хроникъ — Ричардъ II безжалостно погибаетъ подъ ударами практика Болингброка, съ любовью очерченнаго авторомъ, между тмъ какъ къ жалкому Ричарду онъ едва чувствуетъ пренебрежительное состраданіе. A Генрихъ V — это уже прямо апоеозъ кулака. Онъ завоевалъ Францію, и этого достаточно, чтобы сдлать туповатаго увальня истиннымъ любимцемъ автора.

Прілась, однако, вскор фальстафовщина, не могъ художникъ такой тончайшей душевной организаціи долго пить изъ кубка наслажденія, не ощутивъ горечи на дн его. Есть что-то символизирующее творческое настроеніе самого Шекспира, когда онъ заставляетъ воцарившагося и вошедшаго въ сознаніе своихъ высокихъ обязанностей Генриха V отстранить отъ себя надявшагося процвсть Фальстафа и безжалостно при всхъ сказать своему недавнему собутыльнику: "Я тебя не знаю, старикъ". Перестаетъ знать и Шекспиръ такъ недавно еще всецло владвшее имъ безпечальное отношеніе къ жизни. Наступаетъ третій періодъ въ его художественной дятельности, приблизительно обнимающій годы 1601–1609, періодъ глубокаго душевнаго мрака, но вмст съ тмъ періодъ созданія величайшихъ литературныхъ произведеній новаго человчества.

Первое предвстіе измнившагося настроенія и міропониманія сказалось въ комедіи "Какъ вамъ это понравится" (As you like it), въ психологіи утомленнаго жизнью меланхолика Жака. И все растетъ эта меланхолія, сначала только тихо тоскующая, но быстро затмъ переходящая въ порывы самаго мрачнаго отчаянія. Все покрывается для умственнаго взора великаго художника черною пеленою; онъ во всемъ сомнвается; ему кажется, что "распалась связь временъ", что весь міръ провонялъ, какъ тухлая рыба; онъ не знаетъ, стоитъ-ли вообще жить. Предъ нами развертывается страшная драма противорчій реальной жизни съ высшими стремленіями въ "Гамлет"; отчаявшійся художникъ даетъ намъ картину крушенія лучшихъ политическихъ идеаловъ въ "Юліи Цезар"; показываетъ въ «Отелло» ужасы, скрытые подъ розами любви; даетъ потрясающее изображеніе неблагодарности самыхъ близкихъ людей въ "Лир" и неблагодарности толпы въ "Коріолан"; показываетъ на очень хорошихъ по существу людяхъ губительное обаяніе земного величія въ "Макбет". Но не въ одномъ земномъ отчаялся такъ глубоко задумавшійся надъ цлью бытія художникъ. Вещь самая страшная для человка XVI столтія, да еще англичанина — онъ усумнился даже въ загробной жизни; для него безсильны утшенія религіи.

И вмст съ тмъ въ этомъ безграничномъ отчаяніи было скрыто самое благотворное зиждущее начало. Огромное душевное волненіе привело въ движеніе вс силы великаго дарованія, дало окончательное развитіе орлиному полету его художественнаго генія. Какъ буря заставляетъ океанъ выбросить на радость людямъ таящіеся на дн его лучшіе перлы, такъ и здсь глубина отчаянія подняла со дна все лучшее, что было заложено въ душу избранника. Органически нуждаясь въ душевномъ лкарств — иначе жить было нечмъ, a тмъ боле говорить, — Шекспиръ Гамлетовскаго періода создаетъ рядъ самыхъ благородныхъ образовъ, когда-либо данныхъ всемірною литературою. Какъ въ сказк, то же самое копье, которое такъ глубоко ранило его тоскующее сердце, и вылчило его. Съ однимъ презрніемъ къ людямъ ничего великаго не создашь. Нуженъ восторгъ, нужно глубокое убжденіе, что какъ ни скверенъ міръ, но есть въ немъ и праведники, изъ-за которыхъ спасается градъ нашего бытія. Пусть правъ Гёте, впервые давшій ключъ къ пониманію натуры Гамлета, какъ слабость воли при яркомъ сознаніи долга, пусть Гамлетъ только страстенъ, но нершителенъ, глубокъ, но лишенъ свжести непосредственности. Но кто же не подпадаетъ подъ обаяніе его высокаго духа, кто въ духовномъ сообществ съ нимъ не становится лучше и чище? A что уже говорить о лучезарныхъ явленіяхъ Корделіи и Дездемоны, о бдной Офеліи! Вс он сотканы изъ какого-то тончайшаго эира поэзіи, вс погибаютъ, потому что не могутъ вмстить въ себ зло жизни и сколько-нибудь приспособиться къ ней. Даже злодйская чета Макбетовъ погибаетъ отъ избытка совсти. A сколько еще остается высокихъ сердецъ среди второстепенныхъ лицъ великихъ трагедій, въ особенности въ "Лир".

Цлая галлерея волшебно-нжныхъ и самоотверженныхъ женщинъ и благороднйшаго духа мужчинъ, созданная въ мрачную полосу третьяго періода, показываетъ, что пессимистическое настроеніе художника было порождено не только созерцаніемъ зла міра. Оно иметъ свой источникъ и въ томъ, что въ душ его, подъ вліяніемъ думъ о смысл жизни, создался очень высокій идеалъ назначенія человка. Онъ былъ такъ строгъ къ міру, потому что хотлъ его видть совершеннымъ.

Настоящая мизантропія проступаетъ только въ "Тимон Аинскомъ", и величайшаго въ мір художника постигла неудача: человконенавистникъ Тимонъ не удался Шекспиру, характеръ его мало мотивированъ. Очевидно, одна злоба не заключаетъ въ себ творческаго начала. "Тимонъ Аинскій" — это какъ бы злокачественный нарывъ, вызванный душевною тоскою художника.

И если мы обратимъ вниманіе на то, что "Тимонъ Аинскій" относится къ самому концу мрачнаго періода, къ 1609 г., то мы, чтобы продолжать медицинское сравненіе, будемъ имть основаніе видть въ "Тимон" какъ бы вскрытіе нарыва мизантропіи, изъ которой теперь совершенно удалился гной человконенавистничества. Наступаетъ свтлый періодъ примиреннаго исканія душевнаго мира и спокойствія.

Переходомъ къ этой полос шекспировскаго творчества можно считать "Антонія и Клеопатру" и «Перикла». Въ "Антоні и Клеопатр", талантливый, но лишенный всякихъ нравственныхъ устоевъ хищникъ изъ "Юлія Цезаря" окруженъ истинно-поэтическимъ ореоломъ, a полупредательница Клеопатра геройскою смертью въ значительной степени искупаетъ свои прегршенія. Особенно же ощутительно начало новаго настроенія въ "Перикл", гд явственно проступаетъ главный мотивъ 4-го періода — отечески-нжное созерцаніе жизни сквозь призму любви къ дтямъ и вообще семейнаго чувства.