Шрифт:
— Если честно, я на самом деле была приятно удивлена, когда обнаружила в вас превосходно воспитанного человека, — призналась она. — К сожалению, чаще встречаешь в людях показушность, манерность, а вот истинное воспитание — редкость.
Верховский смущенно спросил:
— Тогда можно узнать, о чем идет речь?
Далила собралась ответить, но ой, словно испугавшись чего-то, ее перебил:
— После такой высокой оценки начинаешь бояться собственного несовершенства.
Она пояснила:
— Я об искренности, об адекватности слов, деклараций и истинных помыслов. Вы просты в общении, не произносите умных речей, не стараетесь выглядеть аристократично, но чутко улавливаете настроение собеседника. С вами легко любому, потому что каждый рядом с вами ощущает ваше к нему уважение.
— Правильно, а как же иначе? — удивился Верховский. — Я не разговариваю с теми, кого не уважаю.
Далила вздохнула:
— Ах, зачастую умные и с виду интеллигентные люди в беседе увлечены только собой, и плевать им на собеседника. Из-под тонкого лака манер ясно проглядывает их грубость, невежественность. Меня всегда удивляла такая странная вещь: почему-то чаще всего стараются выглядеть особо интеллигентно именно те люди, которые обожают себя и презирают ближнего.
— Уж вы-то знаете, почему так происходит, — заметил Верховский.
— Вы серьезно так думаете? — удивилась Далила.
— Да, вы же психолог.
— Как психолог, я констатирую факт, объяснить его должны философы и специалисты по этике. Лично я перед такими людьми ощущаю бессилие. Как ученый, я их понимаю, а как человек — нет. Они для меня нечто темное.
— А мне кажется, что вы насквозь видите всех людей, а не только меня.
— Ах вот почему вы так естественны, — рассмеялась Далила. — Оказывается, вы всего лишь решили, что бесполезно скрывать недостатки.
— Недостатки? Нет уж, простите, вы сами меня убедили, что я сплошное достоинство! — с шутливой обидой воскликнул Верховский.
Далила в ответ погрозила пальцем:
— Позвольте-позвольте, крылья ангела не я раздаю, по этим вопросам к всевышнему.
Он разочарованно констатировал:
— Значит, я не ошибся, вы всего лишь сделали мне комплимент.
Уловив в его разочаровании искренность, она с полной серьезностью возразила:
— Нет, я сказала вам то, что думаю. Общаясь, вы в первую очередь помните о собеседнике, а уж потом о себе. Именно это я и называю воспитанием, все остальное — бутафория. И давайте на этом поставим точку. Не хотелось бы утонуть во взаимных комплиментах.
Ее просьба прозвучала резковато, но Верховский не обиделся.
— Согласен, — сказал он и спохватился:
— А куда мы едем?
Далила лаконично поведала:
— На дачу к Морковкиной.
Верховский не выразил удивления, словно ему все равно куда ехать: на дачу так на дачу, к Морковкиной так к Морковкиной.
— Тогда нам в другую сторону! — воскликнул он, лихо разворачивая свой мощный джип.
Глава 23
Оживленная беседа прервалась — опять его воспитание, опять все понял, почувствовал грань отношений: дальше нельзя!
Далила была ему благодарна, а на себя — страшно зла.
"То к Хренову меня потянуло, то к Верховскому, — пока он петлял по городу, ругала она свой порыв. — Того и гляди, пойду по рукам. Становлюсь хуже Галки: "А" мужчина!" И от радости в обморок! Что это?
Сексуальная неудовлетворенность? Бабья тоска по ласке? Тогда уж лучше Матвей — свой, родной, изведанный. Если уж отогреваться, то действительно лучше на нем. Хотя…"
Верховский прервал поток ее мыслей, спросив:
— А что там, на даче Морковкиной?
Далила вздрогнула:
— Что? Простите, кажется, я задумалась.
Он пошутил:
— Красивой женщине даже мысли к лицу.
Не приняла она приглашения к беседе, сдержанно пояснила:
— Есть у меня кое-какая версия, хочу попытаться найти ей подтверждение.
Верховский кивнул:
— Понял, расспросы пока не приветствуются.
Молчим, терпеливо ждем.
Далила вздохнула:
— Спасибо. Надеюсь, ждать придется недолго.
На этом с их легким флиртом было покончено. До дачи Морковкиной оба задумались. Он размышлял, насколько она была искренней, расхваливая его воспитание; она погрузилась в еще более сложный анализ.
"Он действительно считает меня очень красивой?
Или так, ради комплимента сказал?" — гадала Далила.
Она точно знала, что не красавица — даже просто красивой назвать себя не могла. Не дурнушка, конечно. Симпатичная, очаровательная — это все про нее (если в тонусе). В плохом настроении — так себе, на любителя.
"Но он сказал: «Очень красивая дама». Почему он именно так сказал? — чувствуя себя круглой дурой, размышляла Далила. — Мог бы сказать «красивая», нет же, подчеркнул исключительность моей красоты.