Фиар долго молчала.

— Думаешь, он догадался? — спросила она тоном ниже, и на лице её появилось почти виноватое выражение. Ольт усмехнулся про себя. Ривллим дорого бы дал, чтобы это увидеть…

— Вряд ли, — ольт повернул голову туда, где за холмами расположилась деревушка. — Он слишком хорошего мнения о тебе. Захочешь рассказать ему правду?

Фиар закрыла лицо ладонями и довольно долго сидела так.

— Мне не по себе, — призналась она. — Зачем только ты начал этот разговор?

— Открою тебе большую тайну, эллено, — ольт вновь повернул к ней лицо. — Люди — в большинстве случаев — чувствуют себя счастливыми, когда отдают, а не забирают. Это звучит странно, но это так.

Фиар сидела, глядя в сторону, после чего поднялась, сердито тряхнула головой и ушла, не сказав ни слова.

Вемкамтамаи сидел и думал: что, если Ривллим догадался? Осмотрев окрестности, уселся у дерева и принялся ждать. Отдохнуть, пока отдыхается. Постороннему наблюдателю показалось бы, что ольт задремал.

Деревня была небольшой, вокруг располагалось несколько обширных полей — как заметил Ривллим, засеянных ячменём и пшеницей. Поля выглядели необычно. То ли год неудачный, то ли ещё что…

Почти все жители работали на дальнем от Ривллима поле. Рядом с деревней, он заметил, находилось озеро. И стена леса, скрывающая поселение. Мы почти у цели, подумал воин с облегчением. Голова идёт кругом. Быстрее бы всё это кончилось — домой охота, спасу нет.

Его заметили.

Сразу же в его сторону направилось двое. Трудно определить, что это за люди. Один, судя по всему, представлял местную власть — староста, скажем, — а насчёт другого воин терялся в догадках. Ладно. Он не стал входить за добротный невысокий забор, обозначавший территорию деревни, и встал, сложив руки на груди.

Они смотрели так, словно Ривллим был генералом огромного войска, собравшегося у ограды и размышляющим — только разграбить деревушку или стереть при этом с лица земли? Староста, седовласый и седобородый, пал на колени, а второй (жрец, что ли?) лишь низко поклонился.

К величайшему изумлению, язык их оказался понятным Ривллиму. Людей, в свою очередь, поразило то, что они понимают речь незнакомца. Что за чудеса? Однако, после магистров Ордена Трёх Лучей пора перестать удивляться мелочам.

— Господин, — заговорил староста, не поднимая глаз. — Страшное несчастье поразило нашу долину. Долго мы умоляли духов поведать, как избавиться от него. Предсказания сбываются, господин — вы пришли один, и вы вооружены тем самым мечом!

Так — так, подумал Ривллим. Теперь он понял, отчего Фиар так хотелось рассмеяться. Вот только этим двум явно не до смеха. Куда нас занесло?

— Позвольте мне войти, — произнёс воин, проводя ладонью по мгновенно вспотевшему лбу.

Староста торопливо поднялся с колен и распахнул покосившиеся ворота. Ривллим вошёл внутрь и обратился к жрецу (шаману?), что смотрел с уважением и лёгкой примесью неодобрения.

— Что за несчастье?

— Мы отказали, по нашим законам, в приюте проходившему мимо колдуну, — ответил тот низким голосом. — Он предрёк нам, что мы передохнем от голода — такими были его слова — и вот уже второй год мы не можем избавиться от напастей.

— Ясно, — воин направился прямо к ячменному полю. Тут же стало понятно, отчего поле странно выглядит. Крохотные жучки ползали по колосьям… Поразительно, что они умудрились прожить целый год.

— Отчего вы не попытались уйти в другое место? — спросил он, оборачиваясь.

— Мы не покинем земли наших предков, пока духи их не позволят, — отвечал шаман и староста кивнул.

— Хорошо, — Ривллим вновь вспомнил о последних словах богини. Но если у меня не получится…

— Мне нужно попасть на место, с которого видно все ваши поля.

— Идёмте за мной, господин, — староста направился в сторону небольшой площади (на которой уже скапливались жители). Шаман следовал за ними, всем видом выражая молчаливое уважение к сопернику. Не было никакого сомнения, что именно так он воспринимает чужака.

Сосредоточиться на гимне оказалось труднее всего — взгляды, которыми его одаривали крестьяне, были самыми разными. Ривллим положил меч перед собой (отчего толпа отхлынула в разные стороны), медленно повернулся, окинув взглядом все пять полей, и замер, обратившись взглядом на север и соединив ладони.