Скоби уставился на Джиба. — Что ты здесь делаешь, черт тебя побери, Бут? Ах да, я слышал, что ты все еще приударяешь за вдовой.

На лице Джиба появились признаки гнева, не предвещавшие ничего хорошего. Джулия быстро поставила на стол чашку и поднялась со стула, смахивая несколько крошек крекера со своего фартука. — Пойдемте, мистер Скоби, — сказала она торопливо, — я хочу поговорить с вами с глазу на глаз.

Она помогла ему выйти из кухни в холл, а оттуда они медленно направились в ее кабинет. Войдя в кабинет, она усадила Скоби и плотно прикрыла дверь. — Плата за лечение составляет пять долларов, мистер Скоби.

— Пять? Ничего себе! Но почему, мадам? Я вас очень уважаю, но вы же не настоящий доктор. Вы просто женщина.

— Женщина или нет, — продолжала настаивать Джулия, — я хочу, чтобы вы заплатили за лечение и уход. Эта плата включает также и послеоперационное обслуживание, и визиты к вам до тех пор, пока вы не поправитесь полностью.

— Черт возьми, — не мог успокоиться Скоби. — Я слышал, что вы самая богатая женщина в нашем городе, а я сейчас не могу даже работать.

— Если у вас есть достаточно денег, чтобы играть в карты и пить в Бон Тоне, значит вы без всяких сомнений можете найти требуемую сумму денег за лечение.

Его удивленное выражение лица стало постепенно приобретать неприятный оттенок. — Женщины берут деньги только за одну вещь, насколько я знаю, и это отнюдь не лечение.

Джулии уже приходилось раньше слышать подобного рода аргументы. Мужчины обычно были благодарными только когда им нужна была помощь, то есть до того самого момента, когда нужно было платить по счету. — Я полагаю, мистер Скоби, что вам приходилось иметь дело исключительно с дурными женщинами. А также с дурными мужчинами, если судить по тому, что произошло с вами вчера ночью.

Скоби полез в карман брюк, долго там рылся и, достав золотую монету, бросил ее на край стола. Затем он толчком распахнул дверь и поковылял прочь, чертыхаясь и проклиная неизвестно кого.

Джулия не спеша последовала за ним вниз. Остановившись у входной двери, она молча наблюдала, как Мосси погрузил Скоби на телегу и выехал со двора.

Через некоторое время они скрылись из виду. Джулия вернулась в гостиную и села за пианино. Она взяла несколько аккордов, и весь дом наполнился звуками прекрасных мелодий. Звук пианино донесся даже до Джимми Эймса и Джиба, который возился во дворе с протекающей бочкой для дождевой воды.

Будучи уверенной, что она совсем одна, Джулия погрузилась в себя, с удовольствием прислушиваясь к мелодиям баллад и гимнов. Среди всех этих хорошо знакомых ей звуков, она вдруг обнаружила совершенно новые для себя чувства. В ее памяти снова пронеслись картинки вчерашней ночи — страстный поцелуй Джиба, его крепкое объятие и нежная улыбка. Все остальное она могла только додумать сама — пылкую мужскую страсть и жажду обладания.

Джулия убрала пальцы с клавиш пианино, низко наклонила голову, пытаясь успокоить себя. Джиб приводил ее на грань безрассудства. Она понимала, что в его присутствии она теряет контроль над собой. Он заставлял ее желать того, что раньше было ей совершенно неизвестно. Если бы не это незнакомое для нее чувство, она бы уже давно заставила его убраться прочь.

Но сейчас она уже не могла этого сделать. Это противоречило бы тем глубоким чувствам, которые зарождались где-то в глубине души и исходили из сердца.

Она снова начала играть. Сегодня утром, когда она спустилась вниз, она нашла Джиба в гостиной. Он сидел в кресле и просматривал путеводитель, который Эдвард всегда раньше брал с собой во время своих поездок по Европе. Когда она предложила ему пользоваться библиотекой, он вздрогнул от неожиданности, как будто это была совершенно нелепая и неуместная для него идея.

— Прошло слишком много времени с тех пор, как я читал книги, — сказал Джиб.

Джулия мягко напевала слова какой-то шотландской баллады. Ей припомнилась совместная жизнь с Эдвардом. У них всегда было много книг, они много читали и много спорили о прочитанном. Она всегда стремилась быть наравне с Эдвардом, во всяком случае не уступать ему в начитанности. Это было своего рода семейное соперничество. А с Джибом она могла чувствовать себя совершенно спокойно. Она могла позволить себе быть такой, какой она была на самом деле. Ей нет необходимости что-либо доказывать или опровергать. По его мнению, она была умнее многих мужчин, а по его страстному поцелую, она поняла, что он считает ее прекрасной женщиной.

Когда последние ноты баллады затихли, Джулия услышала голоса на веранде. Она вышла в холл и выглянула во двор сквозь штору на двери.

Джиб и Джимми сидели на верхней ступеньке веранды. Их ноги были вытянуты вперед, а между ними лежали карты. Джиб демонстрировал мальчику свое искусство. Он мгновенно собирал карты в колоду, затем они разлетались веером и вновь собирались в колоду. Они неожиданно появлялись и исчезали, причем все происходило так быстро, что глаза не успевали следить за его движениями. Джимми сидел рядом и, вытаращив глаза, неотрывно следил за картами. Он был крайне взволнован, а его уши даже покраснели от удовольствия.