Когда я вернусь (Полное собрание стихов и песен)
вернуться

Галич Александр Аркадьевич
Шрифт:

АБСОЛЮТНО ЕРУНДОВАЯ ПЕСНЯ

(анти – песня)

Собаки бывают дуры, И кошки бывают дуры. Но это не отражаетсяНа стройности их фигуры.Не в глупости и не в дикости – Все дело в статях и прикусе. Кто стройные – те достойные,А прочие – на-ка, выкуси!И важничая, как в опере, Шагают суки и кобели, Позвякивают медальками,Которыми их сподобили.Шагают с осанкой гордою, К любому случаю годною, Посматривают презрительноНа тех, кто не вышел мордою.Рожденным медаленосителями Не быть никогда просителями, Самой судьбой им назначеноВ собачьем сидеть президиумеСобаки бывают дуры, И кошки бывают дуры. И им по этой причинеНельзя без номенклатуры.

КАНАРЕЙКА

Кто разводит безгласных рыбок, Кто, забавник, свистит в свирельку, А я поеду на птичий рынокИ куплю себе канарейку.Все полста отвалю, не гривну, Привезу ее, суку, на дом, Обучу канарейку Гимну,Благо, слов никаких не надо.Соловей, соловей, пташечка,Канареечка жалобно поет…Канареечка, канарейка, Птица малая, вроде мухи. А кому судьба – карамелька,А кому она – одни муки.Не в Сарапуле и не в Жиздре, Жил в Москве я – в столице мира. А что видел я в этой жизни,Окромя веревки, да мыла?Соловей, соловей, пташечка,Канареечка жалобно поет…Но сносил я полсотни тапок, Был загубленным, был спасенным. А мне, глупому, лучше б в табор, –Лошадей воровать по селам.Прохиндей, шарлатан, провидец, Я б в веселый час под забором Я б на головы всех правительствПоложил бы свой хуй с прибором.Соловей, соловей, пташечка,Канареечка жалобно поет…

О ПОЛЬЗЕ УДАРЕНИЙ

Ударение, ударение, Будь для слова, как удобрение. Будь рудою из слова добытой,Чтоб свобода не стала Свободой.

БЛЮЗ ДЛЯ МИСС ДЖЕЙН

Голос, голос. Ну что за пленительный голос. Он как будто расшатывал обручи глобуса И летел звездопадом над линией фронта.Мисс Фонда?Там, в Сайоне прицельным огнем протараненном, Где всевластна пальба и напрасна мольба, В эту ночь вы, должно быть, сидите над раненымИ стираете кровь с опаленного лба, да?А загнанных лошадей пристреливают, А загнанных лошадей пристреливают, В сторонке там за деревьями, где кровью земля просолена, А загнанных лошадей пристреливают, А загнанных лошадей пристреливают, Хотя бы просто из жалости.А жалеть-то еще позволено?Вас, как прежде, восторженно хвалят газетчики: То статья, то цветное московское фото. Как прекрасны глаза ваши, губы и плечики,Мисс Фонда!И досужая публика жадно и тупенько Будет в снимках выискивать тайное, личное А с носилок девчоночья падает туфелька.Ничего что одна – ведь другая-то лишняя.А загнанных лошадей пристреливают, А загнанных лошадей пристреливают, В сторонке там за деревьями, где кровью земля просолена, А загнанных лошадей пристреливают, А загнанных лошадей пристреливают, Хотя бы просто из жалости.А жалеть-то еще позволено?Дальнобойные бахают слитно и сытно, Топят лодки на помощь спешащего флота. Неужели же вам хоть немножко не стыдно,Мисс Фонда?Нынче, вроде, не в моде алмазы и золото, В магазине любом выбирайте свободно. Нынче носят бежу из серпа и из молота.Хоть не очень красиво, но дьявольски модно.А загнанных лошадей пристреливают, А загнанных лошадей пристреливают, В сторонке там за деревьями, где кровью земля просолена, А загнанных лошадей пристреливают, А загнанных лошадей пристреливают, Хотя бы просто из жалости.А жалеть-то еще позволено?Что ж, не будем корить вероломную моду. Лишь одно постараемся помнить всегда: Красный цвет означает не только свободу,Красный цвет иногда еще – краска стыда! Да, да!

КОМПОЗИЦИЯ #27, ИЛИ ТРОЛЛЕЙБУСНАЯ АБСТРАКЦИЯ

Посвящается И. Грековой

– Он не то чтобы достиг, – он подлез…– А он ей в ЦУМе – пылесос и палас…– А она ему: «Подлец ты, подлец!..»– И как раз у них годичный баланс…А на дворе – то дождь, то снег.То дождь, то снег – то плач, то смех.И чей забой – того казна…А кто – в запой, а кто – в «козла».«Пользуйтесь услугами Аэрофлота, Экономьте время», и тра-ля-ля!– В общежитии замок на двери…– В нос шибает то пивком, то потком…– Отвори, – она кричит, – отвори!…– Тут его и цап-царап на партком!…А на дворе – то дождь, то снег.Сперва – чуть-чуть, а там – и сверх, Кому – во Львов, кому – в Казань, А кто – в любовь, а кто – в «козла»!«Покупайте к завтраку рыбные палочки, Вкусно и питательно», и тра-ля-ля!– Говорят, уже не первый сигнал…– А он им в чай и подмешал нембутал…– А им к празднику давали сига…– По-советски, а не как-нибудь там!..А на дворе – то дождь, то снег.И тот же смех, один на всех.И, словно бой, гремит гроза.А кто – в любовь, а кто – в «козла».«Граждане, подписку на газеты и журналы Оформляйте вовремя», и тра-ля-ля!– В общем вышло у него так на так…– А она опять: «Подлец ты, подлец!..»– Подождите, не бросайте пятак!..– Ну, поставили на вид и конец!..А на дворе – то дождь, то снег, Все тот же смех и тот же снег…И не беда, что тот же смех, А вот беда – все тот же век!«Предъявляйте пропуск в развернутом виде При входе и выходе», и тра-ля-ля!

ИСТОРИЯ ОДНОЙ ЛЮБВИ,

ИЛИ КАК ЭТО ВСЕ БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ

(рассказ закройщика)

Ну, была она жуткою шельмою, Одевалась в джерси и в мохер, И звалась эта девочка Шейлою, На гнилой иностранный манер.Отличалась упрямством отчаянным – Что захочем, мол, то и возьмем… Ее маму за связь с англичанином Залопатили в сорок восьмом.Было все – и приютская коечка, Фотоснимочки в профиль и в фас, А по ней и не скажешь нисколечко, Прямо дамочка – маде ин франс!Не стирала по знакомым пеленки, А служила в ателье на приемке, Оформляла исключительно шибко, И очки еще носила для шика,И оправа на них роговая, Словом, дамочка вполне роковая, Роковая, говорю, роковая, Роковая, прямо, как таковая!Только сердце ей, вроде как, заперли, На признанья смеялась – вранье! Два закройщика с брючником запили Исключительно через нее!Не смеяться бы, надо молиться ей, Жизнь ее и прижала за то, Вот однажды сержант из милиции Сдал в пошив ей букле на пальто.И она, хоть прикинулась чинною, Но бросала украдкою взгляд, Был и впрямь он заметным мужчиною – Рост четвертый, размер пятьдесят.И начались тут у них трали-валм, Совершенно, то есть стыд потеряли, Позабыли, что для нашей эпохи, Не годятся эти «ахи» и «охи».Он трезвонит ей, от дел отвлекает, Сообщите, мол, как жизнь протекает… Протекает, говорит, протекает… Мы-то знаем – на чего намекает!Вот однажды сержант из милиции У «Динамо» стоял на посту, Натурально, при всей амуниции, Со свистком мелодичным во рту.Вот он видит – идет его Шейлочка И, заметьте, идет не одна! Он встряхнул головой хорошенечко – Видит – это и вправду она.И тогда, как алкаш на посудинку, Невзирая на свист и гудки, Он бросается к Шейлину спутнику И хватает его за грудки!Ой, сержант, вы пальцем в небо попали! То ж не хахаль был, а Шейлин папаня! Он приехал повидаться с дочуркой И не ждал такой проделки нечуткой!Он приехал из родимого Глазго, А ему суют по рылу, как назло, Прямо назло, говорю, прямо назло, Прямо ихней пропаганде, как масло!Ну, начались тут трения с Лондоном, Взяли наших посольских в клещи! Раз, мол, вы оскорбляете лорда нам, Мы вам тоже написаем в щи!А как приняли лорды решение Выслать этих, и третьих и др… – Наш сержант получил повышение, Как борец за прогресс и за мир!И никто и не вспомнил о Шейлочке, Только брючник надрался – балда! Ну, а Шейлочку в «раковой шеечке» Увезли неизвестно куда!Приходили два хмыря из Минздрава – Чуть не сутки проторчали у зава. Он нам после доложил на летучке, Что у ней, мол, со здоровием лучше.Это ж с психа, говорит, ваша дружба Не встречала в ней ответа, как нужно! Так, как нужно, говорит, так, как нужно.. Ох, до чего ж все, братцы, тошно и скушно!

ПРО МАЛЯРОВ, ИСТОПНИКА И ТЕОРИЮ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ

Чувствуем с напарником – ну и ну, Ноги прямо ватные, все в дыму, Чувствуем – нуждаемся в отдыхе,Чтой-то нехорошее в воздухе.Взяли «жигулевского» и «дубняка» Третьим пригласили истопника, Приняли, добавили еще раза,Тут нам истопник и открыл глаза –Про ужасную историю Про Москву и про Париж, Как наши физики проспорилиИхним физикам пари.Все теперь на шарике вкривь и вкось, Шиворот-навыворот, набекрень, И что мы с вами думаем день – ночь,А что мы с вами думаем ночь – день.И рубают финики лопари, А в Сахаре снегу – невпроворот, Это гады-физики на париРаскрутили шарик наоборот.И там где полюс был, там тропики, А где Нью-Йорк – Нахичевань, А что мы люди, а не бобики,Им на это наплевать!Рассказал нам все это истопник, Вижу, мой напарник, ну, прямо сник, – Раз такое дело – гори огнем!Больше мы малярничать не пойдем! –Взяли в поликлинике бюллетень, Нам башку работою не морочь! И что ж тут за работа, если ночью день,А потом обратно не день, а ночь!И при всей квалификации Тут возможен перекос, Это ж все-таки радиация,А не просто купорос!Пятую неделю я не сплю с женой, Пятую неделю я хожу больной, Тоже и напарник мой плачется,Дескать, он отравленный начисто.И лечусь «столичною» лично я, Чтобы мне с ума не стронуться, Истопник сказал – «столичная» –Очень хороша от стронция.И то я верю, то не верится, Что минует та беда… А шарик вертится и вертится,И все время не туда!

Я ПРИНИМАЮ УЧАСТИЕ В НАУЧНОМ СПОРЕ

…между доктором филологических наук, проф. Б.А. Бяликом и действительным членом Академии наук СССР С.Л. Соболевым по вопросу о том, может ли машина мыслить.

Я не чикался на курсах не зубрил сопромат, Я вполне в научном мире личность лишняя.Но вот чего я усек: Газированной водой торговал автомат, За копейку – без сиропа, за три с вишнею.И с такой торговал вольностью, Что за час его весь выпили, Стаканы наливал полностью, А людям никакой прибыли, А людям никакой выгоды, Ни на зуб с дуплом компенсации, Стали люди искать выхода Из безвыходной ситуации.Сели думать тут ребятки, кто в беде виноват, Где в конструкции ошибка, в чем неправильность, Разобрали тут ребята весь как есть автомат, Разобрали, устранили в нем неправедность.А теперь крути, а то выпорем, Станешь, дура, тогда умною, Приспособим тебя к выборам, Будешь в елках стоять урною. Ты кончай, автомат, школьничать, Ты кончай, автомат, умничать! Мы отучим тебя вольничать, Мы научим тебя жульничать.Он повкалывал недельку – с ним обратно беда – Весь затрясся он, как заяц под стужею, Не поймешь, чего он каплет – не сироп, не вода, Может, краска, может, смазка, может, хуже.И стоит, на всех шавкой злобится, То он плачет, то матюкается. Это люди – те приспособятся, А машина – та засекается! Так и стал автомат шизиком, Всех пугает своим видиком, Ничего не понять физикам, Не понять ничего лирикам.Так давайте ж друг у друга не воруйте идей, Не валите друг на друга свои горести, И вот чего я вам скажу: Может станут автоматы не глупее людей, Только очень это будет не вскорости!

ЖУТКОЕ СТОЛЕТИЕ

Посвящается Е. С. Вентцель

В понедельник, дело было к вечеру, Голова болела, прямо адово, Заявляюсь я в гараж, к диспетчеру, Говорю, что мне уехать надобно.Говорю, давай путевку выпиши, Чтоб куда подале, да посеверней, Ты меня не нюхай, я не выпивши, Это я с тоски такой рассеянный.Я гулял на свадьбе в воскресение, Тыкал вилкой в винегрет, закусывал, Только я не пил за счастье Ксенино, И вообще не пил, а так… присутствовал.Я ни шкалика, и ни полшкалика, А сидел жевал горбушку черного, Все глядел на Ксенькина очкарика, Как он строил из себя ученого.А я, может, сам из семинарии, Может, шоферюга я по случаю, Вижу, даже гости закемарили, Даже Ксенька, вижу, туча тучею.Ну, а он поет, как хор у всенощной, Все про иксы, игреки да синусы, А костюмчик – и взглянуть-то не на что – Индпошив, фасончик – на-ка, выкуси!И живет-то он не в Дубне атомной, А в НИИ каком-то под Каширою, Врет, что он там шеф над автоматною Электронно-счетною машиною.Дескать, он прикажет ей, помножь-ка мне Двадцать пять на девять с одной сотою, И сидит потом, болтает ножками, Сам сачкует, а она работает.А она работает без ропота, Огоньки на пульте обтекаемом! Ну, а нам-то, нам-то среди роботов, Нам что делать людям неприкаянным?!В общем, слушал я как замороженный, А потом меня как чтой-то подняло, Встал, сказал – за счастье новорожденной! Может, кто не понял, – Ксенька поняла!И ушел я, не было двенадцати, Хлопнул дверью – празднуйте, соколики! И в какой-то, вроде бы, прострации Я дошел до станции Сокольники.В автомат пятак засунул молча я, Будто бы в копилку на часовенку, Ну, а он залязгал, сука волчая, И порвал штаны мне снизу доверху.Дальше я не помню, дальше – кончики! Плакал я и бил его ботинкою, Шухера свистели в колокольчики, Граждане смеялись над картинкою…Так, давай, папаша, будь союзником, До суда поезжу дни последние, Ах, обрыдла мне вся эта музыка, Это автоматное столетие!