Горячий шоколад у нас всегда получался тепловатым, потому что герметический котелок использовался для кофе. Этот котелок необходим, чтобы компенсировать более низкое по сравнению с нормальным воздушное давление на борту корабля. Низкое давление означает, что вода кипит при более низкой температуре, и поэтому кофе получается хуже по вкусу, как, впрочем, и чай, и горячий шоколад. Чтобы компенсировать этот недостаток, нужно готовить их в герметическом котелке, где вода нагревается до нужной температуры и напиток приобретает хороший вкус.

Конечно, в таком котелке неудобно готовить то один напиток, то другой. На борту «Палисандра» имелось три комплекта двигателей на случай поломки, два запасных генератора для создания поля «сперматозоида» и пять резервных, полностью автономных компьютеров.

Однако у нас был лишь один герметический котелок – ив нем всегда варили только кофе. Если кипятить шоколад дольше, он получится еще холоднее.

– Из вас двоих ты старше по званию, – сказал мне Чи. – Выкладывай свои соображения.

Мы непринужденно сидели за столом… или, может, следует сказать – не соблюдая никаких формальностей. Адмирал так далеко откидывался в кресле, что каждые несколько секунд скрипели пружины; более тяжелый человек попросту сломал бы зажимы, крепившие сиденье. Ярун развалился в кресле, локоть одной руки на столе, другая теребит салфетку. Я обеими ладонями сжимала кружку, как бы греясь, хотя на самом деле надеялась, что тепло моих рук согреет шоколад.

– Ладно, – кивнула я. – Все согласны, что климат на планете умеренный?

Оба мужчины проворчали «да».

– И что она похожа на Землю?

– Не стоит исходить из того, что она слишком похожа на Землю, – отозвался Чи.

– Обучение разведчиков на восемьдесят процентов нацелено на то, чтобы штамповать именно подобного рода суждения, – сказала я. – Конкретные характеристики планет отличаются друг от друга, но существует ряд общих направлений. Например, как по-вашему, – Мелаквин имеет флору и фауну?

– Должен, – ответил Чи. – Если этот мир официально предназначен для ссылки, он просто обязан быть таким, чтобы дать человеку возможность выжить. В противном случае изгнание туда было бы равноценно убийству, и Лига Наций объявила бы внеземной флот сборищем неразумных существ. Любой из предназначенных для ссылки миров обязательно предоставляет серьезный шанс выжить – включая Мелаквин. Там должны быть пригодная для дыхания атмосфера, пригодная для питья вода и пригодная для еды пища.

– Выходит, на Мелаквине почти как дома, – сказала я. – Почему, в таком случае, он убивает людей?

– Может, микроорганизмы? – предположил адмирал. – На планете, где существует жизнь, наверняка имеются бактерии, способные вызвать тысячи болезней, к которым у нас нет иммунитета.

– Несомненно… Однако мы будем дышать воздухом из баллона и носить защитные костюмы, – возразила я, – сквозь ткань которых не может проникнуть даже самый мелкий известный нам вирус; к тому же давление внутри костюма выше наружного, и если какой-нибудь микроб хотя бы попытается проникнуть внутрь, его просто выдует наружу.

– А как насчет микроорганизмов, способных переваривать защитные костюмы?

– Существует пять типов защитных костюмов, – начал пространные объяснения Ярун, – изготовленных из разных материалов. Стандартная процедура высадки предполагает, что все члены команды надевают костюмы разных типов. Чрезвычайно мала вероятность, что микробы способны прогрызть разные костюмы с одной и той же скоростью. Поэтому если у одного из нас костюм пострадает, другие узнают об этом до того, как аналогичное произойдет с их костюмами. И конечно, смерть от болезни не бывает мгновенной; даже самым страшным известным нам вирусам требуется, по крайней мере, час, чтобы размножиться до уровня летального исхода. И на протяжении этого часа сенсоры костюмов будут, несомненно, подавать сигналы тревоги – не говоря уж о том, что любой человек в состоянии догадаться о своей болезни безо всякой электроники.

– Однако тогда уже может быть слишком поздно, – заметил Чи.

– Почти наверняка, – согласился Ярун. – И все же у нас хватит времени, чтобы связаться с кораблем и сообщить о проблеме. Болезнь – весомое основание, чтобы потребовать возвращения; и тогда нужно будет продержаться всего пять минут до того, как нас доставят обратно. Даже если мы умрем на борту корабля, наши тела должны быть доставлены в Академию для проверки, где правда выйдет наружу.

– Нет, если Высший совет утаит эту информацию, – пробормотала я.

Ярун пожал плечами:

– Тайна – вещь хрупкая и перестает быть тайной, если становится известна слишком большому числу людей. Может, об одной высадке Совет и мог бы утаить информацию… может, даже о нескольких. Однако если люди пропадают постоянно, кто-нибудь да проговорится. Адмирал, скольких людей Совет отправил на Мелаквин?

Чи на мгновенье задумался.

– Возможно, одного-двух в год. И они делают это по крайней мере лет сорок. Конечно, так долго утаивать серьезные улики невозможно.