— Но ведь это тоже часть его программы, разве нет? И теоретически вы вполне могли бы обойти это, наделать кучу нанофоров и замкнуть их в кольцо.

— Ах, вот к чему вы ведете! — Мендес медленно кивнул.

— Вот именно! Если бы вы сумели обойти этот запрет, то могли бы в конце концов сказать: «Воссоздай для меня проект „Юпитер“. И ваш нанофор смог бы это сделать — при наличии достаточного количества исходных материалов и доступа к нужным источникам информации.

— Как воплощение желания одного человека.

— Да!

— О господи! — Мендес выпил свой ром и со стуком поставил стакан на стол. — Господи, боже мой!

Я продолжал:

— И тогда вся Вселенная, все бесчисленные триллионы галактик исчезнут — если какой-нибудь сумасшедший маньяк скажет нанофору нужную последовательность слов.

— Марти очень верит в сотворенных им чудовищ, если позволил нам приобщиться к этому знанию, — сказал Мендес.

— Вера или отчаяние — какая разница? Я получил от него заряд и того, и другого.

— Вы голодны?

— Что? — я не сразу понял, о чем это он.

— Вы хотите пообедать прямо сейчас или подождете сперва мы все подключимся?

— Если я и изголодался, то по таким подключениям. Давайте сперва подключимся.

Мендес встал и дважды громко хлопнул в ладоши.

— Все — в большую комнату! — объявил он. — Марк ты остаешься на дежурстве.

Все остальные прошли один за другим через двойные двери в другую часть атриума. Я с замиранием сердца думал о том, что меня там ожидает.

Джулиану привычно было ощущать себя одновременно десятью разными людьми, но и это ощущение временами вызывало растерянность и некоторую неловкость, несмотря на то что остальные девять давно стали для него необычайно близкими людьми. И он не очень хорошо представлял себе, каково же будет подключиться одновременно с полутора десятками совершенно незнакомых мужчин и женщин, которые постоянно подключались все вместе в течение целых двадцати лет. Такое подключение все равно было бы для Джулиана «terra incognita» [13] , даже если бы с этими людьми не произошли пацифистские изменения, о которых предупреждал его Марти. Джулиан иногда соединялся по горизонтальной линии связи с другими боевыми группами, и всякий раз это больше всего походило на неожиданное вмешательство постороннего в задушевный семейный разговор.

Восемь из этих людей когда-то были механиками, или, по крайней мере, предшественниками механиков. Джулиан гораздо больше беспокоился из-за остальных, бывших преступников и наемных убийц. Но они же вызывали у него и больше любопытства.

Может быть, он сумеет как-то научиться у них уживаться с собственными воспоминаниями?

В «большой комнате» стоял кольцевидный стол, в центре которого размещался монитор головидео.

— Мы обычно собираемся здесь, чтобы посмотреть новости, — пояснил Мендес. — Или же фильмы, пьесы, концерты. Нам нравится воспринимать все это сразу с нескольких точек зрения.

У Джулиана были на этот счет некоторые сомнения. Вместе со своей боевой группой он побывал в слишком многих страшных переделках, когда твердая уверенность в чем-то от одного человека тотчас же передавалась остальным девяти. Начиналось это за какую-то долю секунды, а на то, чтобы во всем как следует разобраться, уходило иногда больше часа.

Стены комнаты были обшиты темными панелями красного дерева, стол и стулья были сделаны из ели с красивой волокнистой поверхностью. Ощущался приятный слабый запах смолы и мебельной полировки. Заставка на головидео изображала залитую солнечным светом поляну в хвойном лесу, на которой росли анемоны.

Вокруг стола стояло двадцать стульев. Мендес показал Джулиану, куда садиться, а сам сел рядом.

— Может быть, вам будет проще подключиться первому, — предложил он. — А мы будем присоединяться по одному, чтобы вы могли получше познакомиться с каждым.

— Да, конечно, так будет лучше. — Джулиан понял, что эта процедура уже наверняка повторялась здесь не один раз и все было отработано до мелочей. Он посмотрел на анемоны и подключил разъем к своему имплантату.

Мендес подключился следующим, коротко поприветствовав Джулиана безмолвным «Салют!». Связь была странной, необычайно мощной — Джулиану никогда раньше не приходилось ощущать настолько полное соединение. Впечатление создавалось потрясающее — как человека, впервые в жизни увидевшего море. Это и в самом деле было в чем-то похоже на море — сознание Мендеса нахлынуло на него, словно бесконечный поток разделенных с другими мыслей и воспоминаний. И Джулиан чувствовал себя в этом потоке совершенно свободно, как рыба, которая легко и незаметно скользит в толще вод настоящего моря.

Джулиан попытался поделиться с Мендесом своими впечатлениями и все возрастающим беспокойством — теперь он уже совсем не был уверен в том, что сумеет вместить в себя хотя бы еще одно такое же бездонное сознание, а не то что целых пятнадцать за раз. Мендес сказал, что, когда их станет больше, будет немного полегче, и тут, словно в подтверждение его слов, как раз подключился Камерон.

Камерон был старше Мендеса. Он одиннадцать лет служил в профессиональной армии перед тем, как записался добровольцем в этот проект. Он обучался в снайперской школе в Джорджии и умел поражать любые цели на дальнем расстоянии из самых разных видов оружия. Чаще всего Камерон использовал «маузер ферншиссер», из которого можно было попасть в человека из-за угла или даже из-за линии горизонта. На его счету было пятьдесят два убийства, и чувство вины за каждого из убитых им людей, и еще одно глубокое чувство сожаления и скорби о человечности, потерянной когда-то вместе с первым прицельным выстрелом. Еще Камерон помнил радостное возбуждение, которое охватывало его в те времена после каждого удачного выстрела. Он воевал в Колумбии и Гватемале и сразу же проникся воспоминаниями Джулиана о днях, проведенных в джунглях, — Камерон воспринял и осознал эти ощущения буквально за одно мгновение.