Но ведь может быть и так, что первый одновременно окажется и последним.

Они почувствовали надежду, которую Джулиан пытался замаскировать пессимизмом. «Ты гораздо больший идеалист, чем все мы, — заметила Тайлер. — Большинство из нас совершали убийства, но никто не пытался убить себя из-за раскаяния в содеянном».

Конечно же, во всем этом было и множество других факторов, которые Джулиан был просто не в состоянии объяснить словами. Его со всех сторон окутывали мудрость и всепрощение — и внезапно он почувствовал непреодолимое желание уйти от всего этого!

Джулиан выдернул разъем и оказался в одиночестве, окруженный пятнадцатью людьми, сидевшими вокруг стола, устремив взгляды на полянку анемонов. Они смотрели в самих себя, в свою общую на всех душу.

Джулиан глянул на часы и страшно удивился — контакт длился всего каких-то двенадцать минут. А ему казалось, что прошло уже несколько бесконечных часов.

Они стали отключаться — один за другим. Мендес потер лицо руками и нахмурился.

— Вы почувствовали себя чужим?

— Отчасти… Как будто немного не в своей тарелке. Вы все так хорошо это умеете, у вас это происходит автоматически. А я… Не знаю даже, как так вышло — я сорвался.

— Мы никак не воздействовали на вас. Джулиан покачал головой.

— Я знаю. Вы были очень внимательны и осторожны. И все равно у меня возникло такое ощущение, будто меня затягивает в какую-то бездну. И мне… Мне даже самому этого захотелось. Не знаю, сколько времени мне надо пробыть в подключении с вами, для того чтобы в полной мере стать одним из вас.

— А это настолько плохо, по-вашему? — спросила Элли Фразер. Она была здесь самой младшей, примерно одних лет с Амелией. У нее были прекрасные волосы, преждевременно поседевшие.

— Если и плохо, то не для меня. Мне так кажется. Для меня лично, — Джулиан всмотрелся в ее спокойное красивое лицо, прекрасно зная, так же, как все остальные здесь присутствующие, насколько сильно она его желает. — Но пока я не могу этого сделать. Следующий этап нашего плана состоит в том, что мне надо будет вернуться обратно в Портобелло, с блоком фальшивых воспоминаний. Я должен буду внедриться в командный состав базы. И я не могу при этом… настолько отличаться от всех остальных, как вы.

— Мы это понимаем, — сказала она. — Но вы все равно можете провести с нами чуть больше времени.

— Элли, — мягко проговорил Мендес. — Позабудь на время о своих чертовых гормонах! Джулиан лучше знает, что ему нужно.

— На самом деле я не очень-то хорошо себе это представляю. А кто бы на моем месте знал все наперед? Никто и никогда еще не задумывал ничего подобного.

— Ты должен быть осторожен, — сказала Элли. Ее слова прозвучали и обнадеживающе, и возмутительно — мы, дескать, и так прекрасно знаем, что у тебя на уме, и хотя считаем, что ты не прав, но готовы с этим примириться.

Марк Лобелл, выдающийся шахматист и убийца своей жены, который не подключался вместе со всеми, а оставался на дежурстве, чтобы отвечать на телефонные звонки, с громким топотом перебежал через маленький мостик и, чуть не поскользнувшись, затормозил возле круглого стола.

— Там мужик в форме, — сказал он, переводя дыхание, — приехал повидаться с сержантом Классом.

— Кто он такой? — спросил Джулиан.

— Врач. Полковник Замат Джефферсон.

Мендес, облаченный во внушающую почтение черную сутану, вышел вместе со мной встретить полковника Джефферсона. Когда мы вошли в скромную, нищенски обставленную прихожую, тот медленно поднялся и отложил в сторону «Литературный сборник», которому было вполовину меньше лет, чем самому полковнику.

— Отец Мендес, полковник Джефферсон, — представил я их друг другу. — Вам пришлось немало потрудиться, чтобы разыскать меня здесь.

— Не скажите. Сюда было довольно трудно добраться— это верно, но разыскал я вас очень быстро — компьютер проследил все ваши передвижения за несколько секунд.

— До Фарго.

— Я знал, что вы взяли велосипед. В аэропорту велосипеды напрокат выдают только в одном месте, а вы оставили им адрес, по которому направлялись.

— У вас везде связи…

— Не среди гражданских. Им я просто показал свое удостоверение и объяснил, что я ваш личный врач. И то, и другое соответствует действительности.

— Со мной все в порядке. Вы можете ехать обратно. Джефферсон рассмеялся.

— Как вы ошибаетесь! Причем по обоим пунктам. Может быть, присядем, побеседуем?

— Я проведу вас, — сказал Мендес. — Идите за мной.

— Куда? — насторожился полковник.

— В комнату, где мы сможем присесть и побеседовать, — они пристально посмотрели друг другу в глаза, полковник помедлил и кивнул.