Меня водрузили обратно на лошадь, посадили ничего не понимающего со сна мальчика и снова тронулись в путь.

За три часа беспрерывной езды у меня заломило тело, а влажные порты задубели от ледяной корочки. Лошадь и вовсе стала припадать, превращая езду в невыносимую пытку.

– А давайте сделаем привал, – осторожно предложила я, – и что-нибудь покушаем.

– Женщины! – фыркнул Виль.

– И дети! – грозно добавила я. – Малыш, ты не замерз?

Мальчик поднял на меня совершенно счастливые глаза и звонким голосом чисто произнес:

– Лошадка. Мама. Кататься.

– Знает малец толк в развлечениях, – протянул гном. – Настоящий мужчина: жеребца ему, женщин и быстрой езды. Только на этой кляче, парень, далеко не уедешь, – между тем продолжал Пан со знанием дела, – да мы ее скоро сожрем!

– Пантелей, придержи язык, – грозно прошипела я.

– Ага, а закусим твоей мамой, – продолжил измываться Иван, – ты ведь тоже любишь человечину!

Я бросила на него уничтожающий взгляд. Идиот, право слово.

Мои путники, пока я раскладывала припасы, принесли хворост и попытались разжечь огонь, но ветки намокли и никак не хотели гореть.

– Дайте я. – Иван наклонился, сделал пару взмахов руками. Пахнуло жасмином, и нас окатила теплая волна магии, а потом мокрые дрова вспыхнули, весело пощелкивая.

После обеда, когда каша была съедена и чай выпит, мы сидели у костра, содрогаясь от одной мысли о слякотной разбитой дороге. Виль чистил свой и без того блестящий меч тряпочкой, Иван ковырялся в зубе тонкой палочкой, а я, обняв Анука, пыталась согреться. Пан вдруг спросил:

– Вань, а за что ты Аську так ненавидишь. Глянь, девка хороша, а ты ее то сожрать, то прибить.

Виль, явно заинтересованный сим разговором, оторвался от созерцания собственного меча.

– Ну э-э-э… – Петушков замялся.

– Я его сначала на дуэли победила, а потом слабительного вместо микстуры от кашля дала, – хохотнула я, вполне довольная собой.

– Что? – Гном и перевертыш переглянулись.

– Ага, – закричал Ваня, лицо его стало пунцового цвета, а на губах появилась пена, как у бешеного быка, – да знаешь ли ты, несчастная, что из-за тебя и твоих капель я не мог от туалета дальше чем на три сажени отойти?! Да меня гарнизон засмеял! Уже предлагали новый нужник выкопать рядом с прежним, что-де в этот все равно уже не попадешь, а если сделать рядом, то можно со мной разговаривать и перестукиваться через стеночку, чтоб мне не скучно было в одиночестве.

Гном с вурдалаком переглянулись, безуспешно пряча улыбки. Пантелей тяжело дышал, ноздри его раздувались. Виль пытался сосредоточиться на полировке меча. В это время Ванятка как-то странно всхлипнул и плаксиво произнес тонким голосом:

– Идиоты!

Именно это стало последней каплей. Перевертыш и гном загоготали на весь лес. Испуганная их смехом, с голых веток берез слетела стая ворон. Пан схватился за живот, Виль похрюкивал и утирал текущие по щекам слезы.

– Что вы ржете, дурачье!!! – едва не рыдал Ваня, хватаясь за свои светлые прозрачные патлы.

Он взмахнул руками и, поскользнувшись на талом снегу, свалился на спину, вызвав очередной приступ смеха у приятелей.

– Ох, Петушков, – причитал гном, – насмешил! Вот тебе как с ведьмами ссориться! Она девка серьезная, без пяти минут травница. Кстати, Аська, а за что тебя из Училища поперли? – вдруг спросил он.

Я было открыла рот, но Иван опередил меня. С детской непосредственностью он заявил:

– За профессиональную непригодность. – А потом, громко пыхтя, поднялся.

– Это официальная версия, – поморщилась я.

– А неофициальная?

Я помолчала и неохотно призналась:

– Мне кажется, они меня боялись.

Ваня громко и театрально расхохотался:

– Испугаться тебя?

– Почему ты так думаешь? – насторожился Виль, в его красных глазах вновь промелькнуло беспокойство.

– Поэтому.

Я хлопнула в ладоши, над нашими головами загорелся неяркий энергетический светильник.

– За это? – удивился Виль.

– Вехрова, это делает любой первокурсник! – Ваня иронично улыбнулся.

– А это? – Я покрепче обняла Анука, чтобы тот не испугался, вжала голову в плечи, а потом махнула рукой. Шар моментально метнулся в сторону леса. Поляну сотряс сильнейший взрыв, от грохота заложило уши, до нас долетели брызги мокрого снега и горящие щепки. Моих спутников, не готовых к такой развязке, снесло с насиженных мест на снег взрывной волной. Когда дым рассеялся, я быстро огляделась. Ваня выбрался из сугроба и тихо произнес:

– Этого не может быть! Светильники не взрываются, а просто тают!