– Именно это я и пыталась сказать! – буркнула я.

Виль и Пан поднялись на ноги. Перевертыш помрачнел еще больше, а потом произнес:

– Надо ехать, а то до темноты не успеем. Иначе женщинам и детям, – он бросил в мою сторону язвительный взгляд, – придется ночевать на снегу в чистом поле.

– Так. – Гном достал тряпичную карту, настолько потрепанную, что на краях появилась бахрома, а некоторые надписи стерлись. Больше всего она походила на план сражения или поля с магическими минами. Возле каждого города стояли разноцветные крестики, квадратики и кружочки, посередине зияла выжженная дыра, а сбоку желтело неровное пятно, обведенное черным карандашом.

– А что это? – заинтересовалась я.

– Это? Ну – гном замялся, – в общем, красный крест означает – в этом городе я пошалил, туда нельзя. Синий крест – хорошие шлю…. девицы и развлечения, а зеленый – злой надзор.

– А квадратики?

– Красный, что в этом городе есть харчевня, где наливают в долг. Но нас интересуют кружочки. Это постоялые дворы: красные – хорошие, зеленые – похуже, синие – туда лучше и не соваться.

– А где еще и крестик пририсован?

– Там, значит, у меня полюбовница была. И туда тоже лучше не лезть.

– Ага. – Я с интересом рассматривала карту, по всему получалось, что путь нам заказан в большую половину постоялых дворов. – А это что? – Я ткнула в пятно.

– Ох и любопытная ты, – не выдержал гном, – это я суп пролил и обвел просто так, для красоты.

– А-а-а.

Он резко поднял голову. Иван и Виль, с интересом рассматривающие сие произведение искусства, отшатнулись от его спины и со скучающим видом разошлись в разные стороны.

– А вы, болваны, чего подглядываете? Ладно, Аська – она баба, ей по природе положено, а вы-то? Да если хотите знать, эта карта на вес золота! Мне за нее эльфийского жеребца предлагали! Не отдал!

– Зря, – пожал плечами вурдалак.

До темноты мы, конечно, не успели. Дорога промерзла от вечернего мороза, студящего пальцы. Вокруг тянулись бесконечные засыпанные снегом поля.

– Да уж, – протянул Виль, – на тридцать верст ни одной избушки-развалюшки нет.

– Я есть хочу и спать, – вдруг простонал Иван.

– Стыдись, Ванечка, – пробурчал гном, – даже женщины и дети не ноют, а ты же мужик!

– Я в первую очередь че-ло-век! – огрызнулся тот.

Я посмотрела на него:

– Эх, Ваня, маловато я тебе капель дала, сейчас бы в наших рядах не было нытика!

Петушков замолк и, кажется, надулся.

– Что это? – вдруг подал голос Виль.

– Где, Вилли, дружок? – встрепенулся гном.

– Вон там, в поле. – Перевертыш ткнул пальцем в темноту. – Деревня?

Мы переглянулись и, не сговариваясь, дружно приподнялись на стременах. Действительно, посреди поля, в снегах, открытая ветрам, ютилась богом забытая деревенька.

– И вправду! – просопел Пантелей. – Давайте туда рванем. Мальцу нельзя ночевать на снегу.

Заброшенная деревня встретила нас покосившимися, вросшими в землю домиками. Окна их чернели, и нигде даже не сверкнул крохотный отблеск лучины. Тучи затянули луну, Ваня зажег над нашими головами энергетический светильник. В его прозрачном голубоватом свете чудились неясные тени, как будто за нами по следу шел кто-то невидимый. Стояла оглушающая тишина, на пустой улице не раздавалось даже собачьего лая, обычно предупреждавшего жителей деревни о ночных путниках. Мне стало жутко, сердце заныло от тревоги. Дорога вильнула и оборвалась, мы уперлись в ворота большой избы, выглядевшей обжитой.

– Не нравится мне здесь, – протянул Виль, рассматривая высокий забор, – поехали отсюда. Я что-то чувствую.

– Запихни свои обостренные чувства знаешь куда? – разозлился гном. – Глянь, Аська совсем устала, а малец уже спит.

Я не привыкла к долгой дороге верхом и была готова заснуть стоя, а потому бросила на Виля умоляющий взгляд.

– Как знаете, – проворчал тот, – но я предупредил.

– Эй, хозяева, – крикнул Пан, яростно колотя по воротам, – открывайте!

– Кто там? – послышался мужской бас.

– Странники, ночлег ищем. Мы с ребенком и женщиной, им надо отдохнуть.

Послышались шаги, ворота открылись, и мы увидали мужика в черном длинном тулупе, держащего фонарь.

– Ну заходь, коль не шутишь, – пробасил он. – Данилой меня звать.

Мы въехали в огромный пустой двор с какими-то постройками по углам.

– Где лошадей оставить? – спросил гном.

Мужик кивнул в сторону построек.

– Пойдем, а вы, – он посмотрел на нас с Ануком, – ступайте в избу. Жена моя, Клава, вас накормит.