Говори! Какое совершил он новое безрассудство? Опять

беда?

– Милорд… мой государь!. Кончились все безрассуд-

ства, все беды моего несчастного племянника.

– Он умер!.. Умер! – в муке простонал отец. – Олбени,

как брат заклинаю тебя… Нет, я уже не брат твой! Как твой

король я тебе приказываю, темный и хитрый человек, ска-

зать мне самое худшее!

Олбени, запинаясь, проговорил:

– Подробности мне известны только смутно… Досто-

верно одно: мой бедный племянник прошлой ночью был

найден мертвым в своей спальне… Умер, как мне сказали,

от какой-то внезапной болезни.

– Ротсей!. Возлюбленный мой Давид!. О, если бы дал

мне бог умереть вместо тебя, мой сын… мой сын!

Так говорил страстными словами писания беспомощ-

ный, осиротелый отец и рвал на себе седую бороду и бе-

лоснежные волосы, между тем как Олбени, безмолвный,

сраженный укорами совести, не смел остановить бурю его

гнева. Но смертельная тоска короля почти мгновенно

сменилась бешенством, настолько чуждым мягкой и роб-

кой его природе, что братом его овладел страх и заглушил

поднявшееся раскаяние.

– Так вот что крылось за твоими нравственными на-

ставлениями, – сказал король, – за твоим благочестием!.

Но одураченный отец, отдавший сына в твои руки, не-

винного ягненка – в руки мясника, этот отец – король! И ты

это узнаешь, на горе себе! Как, убийца смеет стоять перед

братом, запятнанный кровью его сына? Не бывать тому!.

Эй, кто там есть? Мак-Луис! Бранданы!. Измена!. Убий-

ство!. Обнажите мечи, если вам дорог Стюарт!

Мак-Луис и с ним несколько человек из стражи во-

рвались в зал.

– Измена и убийство! – вскричал несчастный король, –

Бранданы, ваш благородный принц…

В горе и волнении он замолчал, не в силах выговорить

страшное свое сообщение. Наконец срывающимся голосом

он снова начал:

– Немедленно топор и плаху во двор!. Схватить… – Но

слово точно застряло в горле.

– Схватить – кого, мой благородный сеньор? – спросил

Мак-Луис, который, увидав своего короля в этом порыве

неистовства, так не вязавшемся с его обычной учтивой

манерой, почти склонился к мысли, что тот, насмотрев-

шись на ужасы битвы, повредился в уме. – Кого я должен

схватить, государь мой? – повторил он. – Здесь только брат

вашего королевского величества, герцог Олбени.

– Верно, – сказал король, уже остыв после краткого

приступа мстительной ярости. – Слишком верно… Никто,

как Олбени… Никто, как сын моих родителей, никто, как

брат мой! О боже! Дай мне силы унять греховную злобу,

горящую в груди… Sancta Maria, ora pro nobis90!

Мак-Луис бросил недоуменный взгляд на герцога Ол-

бени, который постарался скрыть свое смущение под на-

90 Святая Мария, молись за нас! (лат.)

пускным сочувствием и полушепотом стал объяснять

офицеру:

– От слишком большого несчастья у него помутился

рассудок.

– От какого несчастья, ваша светлость? – спросил

Мак-Луис. – Я ни о чем не слышал.

– Как!. Вы не слышали о смерти моего племянника

Ротсея?

– Герцог Ротсей умер, милорд Олбени? – вскричал

верный брандан в ужасе и смятении. – Где, как и когда?

– Два дня назад… Как – еще не установлено… в

Фолкленде.

Мак-Луис смерил герцога долгим взглядом, потом с

горящими глазами, с видом твердой решимости обратился

к королю, который творил про себя молитву:

– Мой государь! Минуту назад вы не договорили слова,

одного только слова. Скажите его – и ваша воля для бран-

данов закон!

– Я молился, Мак-Луис, чтобы мне побороть искуше-

ние, – ответил убитый горем король, – а ты меня вновь

искушаешь. Вложил бы ты в руку безумного обнаженный

меч?.. Но ты, Олбени, мой друг, мой брат… советчик мой и

наперсник!. Как сердце твое позволило тебе это свершить?

Олбени, видя, что чувства короля смягчились, загово-

рил с большей твердостью:

– Мой замок не огражден бойницами против воинства