смерти… Я не заслужил тех черных подозрений, которые

заключены в словах вашего величества. Я их прощаю, ибо

они внушены отчаянием осиротевшего отца. Но я присягну

крестом и алтарем… спасением своей души… душами

наших царственных родителей…

– Молчи, Роберт! – остановил его король. – Не добавляй

к убийству ложную клятву. Но неужели все это делалось,

чтобы на шаг приблизиться к скипетру и короне? Бери их

сразу, безумец, и почувствуй, как чувствую я, что они жгут

раскаленным железом!. О Ротсей, Ротсей! Ты хоть избав-

лен от злого жребия стать королем!

– Государь, – сказал Мак-Луис, – позвольте мне вам

напомнить, что корона и скипетр Шотландии, когда ваше

величество перестанете их носить, переходят к принцу

Джеймсу, который наследует права своего брата Давида.

– Верно, Мак-Луис! – горячо подхватил король. – Ас

ними, бедное мое дитя, он унаследует и те опасности, ко-

торые сгубили его брата! Благодарю, Мак-Луис, благода-

рю!. Ты мне напомнил, что есть у меня дело на земле.

Ступай и как можно скорее призови своих бранданов быть

наготове! Не бери с нами в путь ни одного человека, чью

преданность ты не проверил, в особенности никого, кто

был связан с герцогом Олбени… да, с человеком, который

называет себя моим братом!. И вели, чтобы мне немед-

ленно подали носилки. Мы отправимся в Дамбартон,

Мак-Луис, или в Бьют. Горные кручи, и бурный прибой, и

сердца верных бранданов будут защитой моему сыну, пока

не лег океан между ним и честолюбием его жестокого дя-

ди… Прощай, Роберт Олбени… Прощай навсегда, человек

с каменным сердцем и кровавой рукой! Наслаждайся той

долей власти, какую уступят тебе Дугласы… Но впредь не

смен показываться мне на глаза, а пуще того – не пытайся

приблизиться к моему меньшому сыну! Потому что в час,

когда ты совершишь такую попытку, мои телохранители

получат приказ заколоть тебя своими протазанами!.

Мак-Луис, распорядись об этом.

Герцог Олбени удалился, не пытаясь ни оправдываться,

ни возражать.

Что последовало далее, о том повествует история. На

ближайшей сессии парламента герцог Олбени настоял,

чтобы высокое собрание объявило его невиновным в

смерти Ротсея, – хотя, исключив вопрос о пене за оскорб-

ление или о прощении обиды, он тем самым показал, что

признает за собой вину. Несчастный престарелый король

затворился в замке Ротсея в Бьюте, чтобы там оплакивать

погибшего первенца и в лихорадочной тревоге оберегать

жизнь своего второго сына. Не видя более верного способа

уберечь малолетнего Джеймса, отец отправил его во

Францию, где мальчику предстояло воспитываться при

дворе французского короля. Но судно, на котором отпра-

вили принца Шотландского, захватил английский корсар, и

хотя в ту пору между двумя королевствами было заклю-

чено перемирие, Генрих IV Английский не постеснялся

удержать принца в плену*. Это нанесло несчастному Ро-

берту III последний, сокрушительный удар. Возмездие,

хотя и запоздалое, все же постигло его вероломного и

жестокого брата. Правда, сам Роберт Олбени мирно сошел

в могилу, дожив до седин и передав регентство, которого

достиг такими гнусными путями, в наследство своему сыну

Мардоку. Но через девятнадцать лет после смерти преста-

релого короля вернулся в Шотландию Джеймс – король

Иаков I Шотландский, а герцог Мардок Олбени вместе со

своими сыновьями взошел на эшафот во искупление вины

своего отца и собственной вины.

ГЛАВА XXXVI

Тому, кто честен искони,

Кто не носил личины,

Как мяч Фортуна ни гони,

Терзаться нет причины.

Бернc

Пора нам вернуться к пертской красавице, которую по

приказу Дугласа удалили от ужасов Фолклендского замка,

чтоб отдать под покровительство его дочери, вдовствую-

щей герцогини Ротсей. Эта леди временно стояла двором в