думами, они не могли заглушить в его уме помыслов, свя-

занных с его ремеслом. – Один раз это была перчатка для

соколиной охоты на ручку миледи. Я пустил ее широко-

вато, но миледи не поставила этого мастеру в укор, зная,

какая предполагалась подбивка.

– Вот и хорошо, – сказал Крейгдэлли, – мастер не дал

маху! Если нам и это не зачтется, то виноват в том будет

мэр, а не город. Этот дар не съешь, не выпьешь в том виде,

как он преподносится.

– А я мог бы кое-что поведать и об одном честном

оружейнике, – сказал Смит, – но… cogan na schie26, как

выражается Джон Горец… На мой суд, рыцарь Кинфонс,

мир ли, война ли, всегда исполняет свой долг перед горо-

дом. И нечего подсчитывать, сколько город делает ему

добра. Пока что он не забывал долга благодарности.

– И я так сужу, – подхватил наш приятель Праудфьют с

высоты своего седла. – Мы, веселые ребята, никогда не

опустимся так низко, чтобы считаться вином да орешками с

таким другом, как сэр Патрик Чартерис. Поверьте мне,

такой отменный зверобой, как сэр Патрик, конечно, до-

рожит правом травли и гона на землях города, тем более

что это право наряду с королем предоставлено только на-

26 «Мир ли, война ли – все равно!» (гэльск.) (Прим. автора.)

шему мэру и больше ни одной душе – ни лорду, ни вил-

лану.

Шапочник еще не договорил, когда слева послышалось:

«Шу-шу… вау-вау… хау!» – призыв, каким на соколиной

охоте вабят кречета.

– Сдается, тут кое-кто пользуется правом, о котором ты

говоришь, хотя, как я погляжу, он не король и не мэр, –

сказал Смит.

– Эге, вижу, вижу! – крикнул шапочник, решив, что ему

представился превосходный случай отличиться. – Мы с

тобой, веселый Смит, сейчас к нему подъедем и потолкуем

с ним.

– Что ж, валяй! – крикнул Смит, и спутник его при-

шпорил свою кобылу и поскакал, не сомневаясь, что Гоу

скачет за ним.

Но Крейгдэлли схватил под уздцы конька Генри.

– Стой, ни с места! – сказал он. – Пусть наш лихой на-

ездник сам попытает счастья. Если ему обломают гребень,

он присмиреет до вечера.

– Ясно уже и сейчас, – сказал Смит, – что с него собьют

спесь. Тот молодец с пренаглым видом стал и смотрит на

нас, точно мы его захватили на самой законной охоте…

Судя по его незавидному коняге, ржавому шлему с пету-

шиным пером и длинному двуручному мечу, он состоит на

службе при каком-нибудь лорде из южан… из тех, что

живут у самой границы! Эти никогда не сбрасывают с плеч

черного кафтана, не ленятся раздавать удары и охулки на

руку не кладут.

Пока они обсуждали таким образом возможный исход

встречи, доблестный шапочник, все еще думая, что Смит

следует за ним, принялся осаживать Джезабель, чтобы

спутник его перегнал и подъехал к неприятелю первым или

хотя бы вровень с ним. Но когда он увидал, что оружейник

преспокойно стоит вместе со всеми в ста ярдах позади, наш

храбрый вояка, подобно некоему старому испанскому ге-

нералу, затрясся всем телом, устрашившись опасности, в

которую его вовлекал неугомонный воинственный пыл.

Однако сознание, что за его спиною столько друзей, на-

дежда, что численный перевес противника устрашит оди-

нокого правонарушителя, а главное, стыд, не позволявший

ему пойти на попятный, когда он сам же добровольно

ввязался в эту затею и когда столько людей будут свиде-

телями его позора, – все это взяло верх над сильным же-

ланием поворотить свою Джезабель и со всею резвостью,

на какую были способны ее ноги, примчаться назад, в круг

друзей, так неосторожно им покинутый. Итак, не меняя

направления, Оливер Праудфьют приближался к незна-

комцу, тем сильней встревоженный, что тот тоже при-

шпорил своего конька и рысцой затрусил ему навстречу.

Почуяв в этом враждебные намерения, наш воин оглянулся

раз-другой через левое плечо, как бы высматривая, нельзя