— Нам обоим принесет пользу, Адриенна, если ты встретишься лицом к лицу со сплетниками и будешь отрицать все их обвинения.

— Как я могу это сделать, если знаю, что они справедливы?

Улыбка его поблекла.

Отодвинув стул, Адриенна извинилась и вышла из комнаты.

Тревор последовал за ней, сказав, что он ждет пациента.

Глядя прямо перед собой, Николас спросил меня:

— Не желаете ли последовать за ними, миледи?

Положив салфетку рядом с тарелкой, я медленно поднялась с места.

Он сжал пальцы вокруг моего запястья, и произошло это столь неожиданно, что я невольно вскрикнула.

— Сядь, — приказал он.

Я подчинилась, и Николас выпустил мою руку. Он показал на тарелку с нетронутой пищей.

— Подозреваю, что еда вполне заслуживает внимания. Пока ты будешь есть, может быть, поговорим.

— Я не голодна, — ответила я, потирая запястье, на котором остались следы его пальцев.

— Я был бы признателен, если бы ты смотрела на меня, когда говоришь со мной.

Я не могла смотреть на него, а вместо этого уставилась на супницу в центре стола и услышала его вздох.

— Прости, что сделал тебе больно, Ариэль. Я сожалею, если ударил брата. Я сожалею, что убил Джейн, если я ее и в самом деле убил. Я сожалею, что пока что жив, но с этим ничего не могу поделать… Только поговори со мной. Пожалуйста.

— Ты не разрешаешь мне заходить в комнату Кевина. Дверь заперта, — сказала я, заставляя себя посмотреть ему в лицо. Я сглотнула и продолжала: — Я требую, чтобы ты сказал почему.

— Я так и знал, что рано или поздно мы заговорим об этой мелочи. — Он посмотрел на свою серебряную вилку, потом снова на меня. — Правда заключается в том, жена моя, что я приревновал. Похоже, что ты питаешь искреннюю привязанность к моему сыну. Настолько сильную, что иногда мне кажется, что ты ради него вышла замуж за меня.

— Не говори глупостей! — Я старалась не смотреть ему в лицо.

— Почему ты все-таки вышла за меня? Чтобы быть мне опорой, «костылем»?

— А не потому ли ты женился на мне? — огрызнулась я. — Потому что тебе был нужен этот «костыль»?

Я снова посмотрела ему в лицо. Глаза его были опущены, а губы сжаты, на скулах играли желваки — он был рассержен. Не желая продолжать этот бесполезный разговор, я встала.

— Милорд, я подумала, что мне стоит переселиться в другое крыло дома.

Он резко поднял голову.

Собрав всю свою отвагу, я продолжала:

— Принимая во внимание обстоятельства, думаю, имеет смысл какое-то время пожить отдельно.

— Я не позволю тебе, черт возьми! Ты моя жена. Ты моя…

— Ты хочешь сказать, что я твоя собственность. Как Кевин? Как Уолтхэмстоу? И пусть Бог поможет тому, кто посягнет на твою власть, на право высокородного и могущественного лорда Малхэма?

Я выбежала из столовой и поспешила в свою комнату.

Я вернулась в мою прежнюю комнату и провела там ночь. Это далось мне нелегко, потому что меня преследовали мысли о муже. Я чувствовала себя виноватой в том, что оставила его, но эта временная разлука помогла мне собраться с мыслями. Всю ночь я молила Бога, чтобы Николас не пришел ко мне, потому что сознавала предательство своего тела.

И когда тусклый утренний свет уже просачивался сквозь занавески, я поняла, что чувство потери приносит мне мучительные страдания.

Верная своему слову, сразу же после завтрака я взяла свечу и направилась в заброшенное западное крыло Уолтхэмстоу. Стоя у входа в неосвещенный, похожий на тоннель коридор, я убеждала себя, что бояться мне совершенно нечего, и, держа свечу перед собой, я отважилась ступить туда.

На меня надвигались и, казалось, душили стены. Я дрожала от холода и сырости, от запаха плесени и гниения, и мне было трудно дышать. Матильда была права. Никто в здравом уме не стал бы селиться здесь.

Решив вернуться в свою комнату, я повернула, как раз когда в лицо мне повеяло теплом. Я оглянулась назад, в темноту коридора, и подняла свечу, все еще не в силах разглядеть что-либо за пределами нескольких футов впереди. Гонимая любопытством и желанием узнать, что же было причиной этого теплого дуновения, я отважилась двинуться дальше, в глубь дома, пока меня не поглотила кромешная темнота, а тишина не уподобилась тяжелому холодному покрывалу, окутавшему все мое тело. В круге света, отбрасываемом свечой, прошмыгнула здоровенная крыса, потом еще и еще одна. Я замерла, глядя на изодранные чехлы, по-крывавшие мебель, заколебавшиеся при новом дуновении воздуха. Я задержала дыхание, и внезапно ко мне вернулся знакомый страх темноты, напомнив мне, что я слишком углубилась в этот черный лабиринт. Я повернулась с намерением бежать в свою комнату.

Из густой тени на меня смотрела какая-то закутанная в плащ с капюшоном фигура, силуэт ее четко выделялся в темноте. И в эту минуту свеча моя погасла.

Вокруг меня завивался теплый вихрь, вороша мои волосы, развевая юбки и шаль с бахромой, которую я накинула, отправляясь сюда. Ослабев от страха, я ждала, что произойдет дальше, тщетно напрягая слух.

В отчаянии, так ничего и не услышав, я крикнула:

— Кто здесь?

Сделав движение в сторону, я прижалась спиной к каменной стене, цепляясь пальцами за ее неровную поверхность, потому что ноги меня уже не держали.