К несчастью, только в одном он не мог себя убедить. Он не верил в то, что выдержит боль расставания с Мэдди, когда та станет супругой его брата.

Для себя Тристан приобрел грубую одежду моряка – полотняные штаны, шерстяную куртку и шерстяную матросскую шапку. Но на новое дорожное платье для Мэдди он не поскупился: он выбрал французский батист роскошного янтарного оттенка – цвета осенних листьев клена. Это платье удивительно шло к ее глазам, равно как и подбитая мехом мантилья из утрехтского бархата и высокая шляпка, прикрывавшая ее свежевымытые волосы.

Такого великолепного наряда у Мэдди никогда еще не было, и при других обстоятельствах она была бы на седьмом небе от счастья. Но из-за мучительного разговора с Тристаном настроение ее было бесповоротно испорчено.

Тристан ясно дал понять ей, что никогда не сделает ей предложения… и не потому, что не любил ее, а потому, что поступить так ему запрещало чувство чести. Но Мэдди не понимала, при чем здесь честь. Тристан и без того при каждом удобном случае демонстрировал, что он – человек чести, несмотря на свое неблагородное происхождение.

Что ж… она просто не примет это заявление всерьез. По крайней мере, до тех пор, пока Тристан прямо не заявит ей, что не любит ее. До сих пор произнести эти слова у него поворачивался язык. Нет, он скоро поймет, что она так легко не сдастся! И все же слова Тристана серьезно встревожили ее. И подумать только, он испортил ей настроение как раз в тот момент, когда Мэдди казалось, что все уже пошло хорошо. Каким же оружием должна воспользоваться женщина, чтобы справиться с мужчиной, который неверно понимает чувство чести… особенно если этот мужчина настолько упрям, как Тристан?

Все еще мучаясь этим вопросом, Мэдди взошла на борт шлюпки, Тристан присоединился к ней. Они направлялись к кораблю, нос которого украшала резная русалка, удивительно похожая на Минни лицом и фигурой. Неудивительно, что при виде ее Мэдди стала еще мрачнее.

Шлюпка обогнула корму и приблизилась к свисающей с корабля веревочной лестнице. Подняв голову, Мэдди с изумлением обнаружила, что на борту отцовского корабля огромными буквами написано ее имя: “Мадлен”.

– Он назвал корабль в мою честь! – воскликнула она, оборачиваясь к Тристану. На глаза ее невольно навернулись слезы. – Все эти годы, пока я пребывала в убеждении, что отец даже знать меня не желает, этот корабль бороздил океаны, прославляя мое имя! – Мэдди подавила рыдание и взяла протянутый Тристаном чистый носовой платок – один из четырех, которые он приобрел в числе прочих покупок в Кале.

В какой удивительный бал-маскарад превратился ее тихий маленький мирок! И ничего этого не произошло бы, если б этот упрямый, невыносимый англичанин не приехал за нею в Лион. Мэдди серьезно глядела ему в глаза, даже не пытаясь скрыть обуревавшие ее чувства.

– Черт побери, Мэдди! Перестаньте глазеть на меня, как преданный щенок! – рявкнул Тристан, неодобрительно поджав губы. – Полезайте по этой лестнице.

Последний раз взмахнув мокрыми от слез ресницами, Мэдди свернула платок и спрятала его в карман. Ничего не изменилось, но в глубине ее души забрезжил лучик надежды. “По-моему, он чересчур рьяно сопротивляется”, – подумала она, мысленно улыбнувшись.

Протянув руку к веревочной лестнице, качающейся у борта корабля, она поставила ногу на первую перекладину. Но стоило ей попробовать переступить на вторую перекладину, как выяснилось, что подчиниться приказу Тристана в новом костюме не так-то просто. Юбка оказалась слишком узкой, чтобы карабкаться в ней по лестнице, но слишком широкой, чтобы надежно скрыть ноги Мадлен от любопытных глаз двух матросов в шлюпке… а Мэдди, несмотря на всю свою оригинальность, все же была воспитана как леди.

С пылающими от смущения щеками она вцепилась в лестницу, не в состоянии двинуться ни вперед, ни назад. С какой тоской в тот момент она вспомнила о своих простых крестьянских штанах и о той свободе движений, какой может наслаждаться мужчина!

– Найдите другой способ подняться на борт! Что вы ухмыляетесь как обезьяны! – прикрикнул Тристан и, подойдя к девушке, прикрыл ее своим телом от похотливо глазеющих матросов.

Мэдди вздохнула. Ее герой снова пришел к ней на помощь; кто же смеет усомниться в том, что Тристану было хорошо знакомо чувство чести?

Когда Тристан и Мэдди ступили на палубу, команда брига уже поднимала паруса. Капитан приветствовал их и уставился на Мэдди с явным любопытством. К ее изумлению, Тристан поспешно представил ее как свою подругу мисс Смит. Коротко поклонившись, капитан оставил их наедине и удалился на мостик; первый помощник уже отдавал распоряжения матросам, торопливо поднимавшим якорь.

– Ваш отец пожелал, чтобы ваше имя хранилось в тайне до тех пор, пока вы не прибудете в Англию. Он хочет лично объявить о вашем существовании, – пояснил Тристан, когда капитан отошел достаточно далеко.

– Почему?

– Это вы у него сами спросите. – Тристан уклончиво опустил глаза, и Мэдди поняла, что он знает о ее отце и его намерениях гораздо больше, чем говорит. По существу, даже ответ на ее вопрос о том, почему отец избрал именно его, Тристана, для поездки в Лион, оставлял желать лучшего.