— Верно, это решение поначалу не встретило признания, — кивнул Лифаэн. — Даже и сейчас кое-кто ставит под сомнение мудрость Анурина. С ним также связаны были серьёзные разногласия между Анурином и королевой Делланир. Настолько серьёзные, что Ану-рин в итоге отказался от нашего покровительства и создал на острове Врёнгард столицу независимого ордена Всадников.

— Но если Всадники стали независимыми, как же им удавалось поддерживать и сохранять мир, то есть выполнять свою основную задачу? — спросил Эрагон.

— А им это и не удавалось, — сказал Лифаэн. — Во всяком случае, пока королева Делланир в своей высочайшей мудрости не поняла, что Всадники и не должны зависеть ни от одного короля или правителя. Она снова открыла для них доступ в леса Дю Вельденвардена, хотя ей и не нравилось, что авторитет Всадников превосходит порой её собственный.

Эрагон нахмурился:

— Так не в этом ли причина разногласий?

— И да, и нет. Всадникам вменялось в обязанность поддерживать порядок в различных государствах и охранять эти государства от врагов и от ошибок. Но кто заботился о самих Всадниках? Кто мог подсказать им, что они свернули не туда? Вот что послужило причиной их падения! Ведь некому было предусмотреть и устранить недостатки управления самим орденом, ибо Всадники считали себя выше всяких скучных проверок. А в итоге потерпели крах и были стёрты с лица земли.

Эрагон ласково погладил ладонью речную воду, наклонившись сперва через один борт, потом через другой. Он обдумывал сказанное Лифаэном.

— А кто сменил Делланир на троне — король или королева? — спросил он.

— Эвандар. Пятьсот лет назад он принял и трон, и весьма запутанную ситуацию, сложившуюся к этому времени в королевстве. А Делланир отреклась от престола, дабы заняться изучением тайн магии. Эвандар правил нами до своей трагической гибели, а теперь нами правит его вдова, Имиладрис.

— Но это же… — начал было Эрагон и умолк, от удивления прикрыв себе рот рукой. Он хотел сказать, что это невозможно — править в течение столь долгого срока, но вовремя понял, что подобные слова прозвучали бы просто нелепо. Вместо этого он спросил: — А что, эльфы и вправду бессмертны?

И Лифаэн тихим голосом отвечал:

— Когда-то мы, как и вы, жили недолго и были весёлыми, лёгкими и эфемерными, как утренняя роса. Теперь же наши жизни тянутся бесконечно долго и успевают изрядно нам надоесть. Да, пожалуй, можно сказать, что мы бессмертны.

— То есть вы стали бессмертными? Но как? — На этот вопрос эльф отвечать отказался, как Эрагон к нему ни приставал. И тогда Эрагон спросил о том, что его интересовало больше всего: — Скажи, а сколько лет Арье?

Лифаэн тут же повернулся к нему, весело и насмешливо глядя ему в лицо своими ясными умными глазами.

— Арье? А почему ты спросил именно о ней?

— Я… — Эрагон запнулся; он и сам толком не знал, зачем ему это нужно.

Просто он был увлечён Арьей и чувствовал опасное несоответствие её возраста своему собственному. «Наверняка ведь она воспринимает меня, как ребёнка!» — думал он. И он дал Лифаэну единственно возможный для него и относительно честный ответ:

— Видишь ли, она спасла жизнь и мне, и Сапфире, и нам бы хотелось побольше узнать о ней.

— Я должен извиниться перед тобой за то, что задал столь бестактный вопрос. — Лифаэн сказал это очень медленно, тщательно выговаривая каждое слово. — У нас считается непозволительным столь грубо вторгаться в чужую личную жизнь. Но я все же посоветую тебе, Аргетлам, и думаю, Орик меня в этом поддержит, бережнее относиться к себе, попридержать своё сердце и постараться сберечь свою душу. Сейчас не время терять голову и попусту растрачивать душевные силы, ведь восстановить их в данный момент будет трудновато.

— Вот именно, — проворчал Орик.

Эрагону стало жарко; кровь так и бросилась ему в лицо, точно в душе у него вдруг растаяли снега. Но прежде чем он успел резко возразить эльфу и гному, Сапфира мысленно посоветовала ему:

«Ты бы лучше попридержал язык. Они ведь тебе добра желают».

Эрагон тяжко вздохнул и промолчал, стараясь подавить охватившее его смущение.

«Значит, и ты с ними согласна?» — спросил он Сапфиру.

«Мне кажется, Эрагон, ты просто переполнен любовью, но пока не нашёл того, кто мог бы ответить тебе взаимностью. Но я не вижу в этом ничего постыдного».

Это был откровенный ответ. Эрагон помолчал и спросил, слегка запинаясь:

«А ты скоро вернёшься?»

«Я уже возвращаюсь».

И тут Эрагон заметил, что эльф и гном внимательно наблюдают за ним.

— Я благодарен вам за заботу, — сказал он им, стараясь держать себя в руках, — но мне все же хотелось бы получить ответ на свой вопрос.

И Лифаэн, хоть и не сразу, ответил:

— Арья ещё молода. Она родилась всего за год до уничтожения Всадников.

«Целых сто лет назад!» Эрагон ожидал услышать нечто подобное, но все же слова Лифаэна ошеломили его. Он очень старался не выдать себя, но его приводила в ужас мысль о том, что внуки Арьи могли бы оказаться старше, чем он! Чтобы отвлечься, он сказал Лифаэну: