– Что потом?

– Ну, пока продышался, да опомнился,… Смотрю: Пашка на карачках стоит, Панкрат с поясом на Роську идет, а между ними Михайла с ножом. Я тогда Семену крикнул, что все на себя беру, и чтобы он уходил. Они с Панкратом и ушли.

– Все?

– Роська не виноват, он Михайлу защищать кинулся! Вся вина на мне, это я на Пашкину подначку поддался, забыл, что Михайла воинское учение прошел. Он нас еще пожалел, мог бы так отметелить… Корней Агеич, прости Роську, он честно поступил. Мы вдвоем на одного и сзади.

– Все?

– Все.

– Десятник Андрей!

Немой снова положил Мишке руку на плечо и слегка сжал.

– Десятник Андрей увидел в окошко, что ко мне подошли сыновья Никифора Палыча и преложили подраться на кулачках.
– Снова взялся Мишка выступать вместо Немого.
– Десятник Андрей, зная, что я обучен кулачному бою и легко могу с ними справиться, за меня не обеспокоился, но побоялся, что я могу ребят крепко побить и погрозил мне пальцем в окно.

– Андрей, так было?

Немой кивнул.

– Я сначала отказался, и это было глупостью, потому, что братья решили, будто я испугался. Миром было уже не разойтись. Тогда я предложил Петру бить первым. Он не стал. Я предложил еще раз, он опять не стал. Ему было непривычно вот так - сразу, надо было сначала потолкаться, всякими словами друг друга обозвать, разозлиться, как это обычно бывает у мальчишек. Но тогда их пришлось бы бить крепко. Поэтому я ударил сам, но так, чтобы только ошеломить, без вреда для здоровья. Павел после этого отбежал и было похоже на то, что все закончилось.

Я пошел к воротам, но Петр и Павел кинулись на меня сзади. Ростислав как раз в это время входил в ворота, увидел, что на меня нападают сзади вдвоем. Он никого не бил, а просто прикрыл меня своим телом, чтобы на меня не напали с двух сторон. Он тоже не знал, что для меня это нестрашно. От столкновения оба упали. Павел стал звать на помощь, и когда на его крик явились Семен и Панкрат, приказал вязать Ростислава и угрожал ему казнью.

Я вступился за него, так же, как перед тем, он вступился за меня. Чтобы не доводить дело до крови, а иначе мне с двумя мужиками было бы не справиться, я вызвал свистом Кузьму и Демьяна. Когда они вышли, я напомнил Семену и Панкрату, что мы втроем завалили троих татей в переулке. Это подействовало - мужики смутились. После этого Петр сказал, что берет всю вину на себя и велел Семену и Панкрату уходить.

Десятнику Андрею из окна было хорошо видно, что со стороны Ростислава никакого рукоприкладства не было. Павел и Ростислав столкнулись на бегу телами и оба упали.

– Все?

Немой кивнул.

– Старшина "Младшей стражи" Михаил. Встань рядом с десятником Андреем. Если соврешь, грех будет на нем. Рассказывай, как было дело.

– Подтверждаю все, сказанное десятником Андреем через меня. Добавить к сказанному могу только одно: Петр и Ростислав повели себя достойно. Ростислав кинулся меня защищать, думая, что мне угрожает опасность, а Петр, несмотря на то, что был бит, поступил справедливо и пресек возможное опасное продолжение дела.

– Кто еще может что-нибудь добавить? Никто? Никифор, можешь кого-то во лжи уличить?

– Нет.

– Для кого и какого наказания просишь? Какое удовлетворение хочешь для себя?

– Пашку, паскудника, накажу сам - по родительски. Петра… надо бы наказать, да правильно себя повел под конец. Прощаю. У тебя, Корней Агеич, прошу прощения за то, что сгрубил невольно, а Михайлу благодарю, что не стал моих балбесов в полную силу бить, хотя и заслуживали. Холопу Роське прошу определить наказание за вмешательство в дела межродственные и нападение на хозяйского сына.

– Так!
– Дед встал с лавки.
– Слушай приговор! Тебе Никифор: порицание за плохое воспитание младшего сына. Коварен, лжив и подл не по возрасту, тебе же на старости лет от этого худо может быть. Задумайся, Никифор. Тебе же похвала за старшего сына - крепким и честным мужем растет. Тебе же порицание за распущенность твоих холопов: на твоих же племянников наперли так, что железом отпугивать пришлось. Они у тебя - кто, закупы?

– Взяты в холопы за долги.

– Вира за грубость к родственникам хозяина - увеличение долга на три куны каждому. Холопа Роську, за вмешательство в дела межродственные и нападение на хозяйского сына, хотя и без побоев и вреда для здоровья, наказать телесно - плетьми. Наказать умеренно, без вреда для здоровья. Телесное наказание может быть заменено вирой ценой в одну гривну, но при условии, что уплативший виру, должен выкупить и холопа Роську, понеже виноватого и ненаказанного холопа в доме оставлять нельзя, дабы другим рабам дурного примера не было.

"Дурацкий какой-то приговор. Совершенно же ясно, что Роську спровоцировали обстоятельства и злого умысла у него не было. И условие выкупа какое-то странное… Да будет Вам, сэр Майкл, вспомните, как Вас самого Смольненский Федеральный суд славного города Санкт-Петербурга судил. Даже прокурор толком суть обвинения объяснить не мог. Приказали им и судили, потому, что так решил кто-то в Москве. Попали под кампанию, как под трамвай. Это уже в Крестах у Вас превышение меры необходимой самообороны случилось… Все так, но кто и что мог деду приказать? Ни хрена не понимаю!".