Шрифт:
– Нельзя пренебрегать данными разведки! – сказал он. – Дайте мне записи.
Я передал генералу конспекты Рыбкиных лекций. Михаил Ильич тут же углубился в них.
– Алексей Буланов! – вдруг вскричал он.
– А что? Вы его знаете? – участливо спросил Лисоцкий.
– Нужно читать художественную литературу! – заявил генерал. – Граф Алексей Буланов описан в романе «Двенадцать стульев». Гусар-схимник… Помнится, он помогал абиссинскому негусу в войне против итальянцев.
– Точно! – в один голос закричали мы с Лисоцким.
– «Двенадцать стульев» – это не документ, – сказал Черемухин.
– Выходит, что документ, – сказал генерал.
– Неужели нас убьют? – вдруг печально сказал Лисоцкий.
Эта мысль не приходила нам в голову. Мы вдруг почувствовали себя выходцами с другой планеты. Проблема контакта и прочее… А что если наши братья по языку и бывшие родственники по вере действительно нас ухлопают? Чтобы не нарушать, так сказать, стройную картину мира, сложившуюся в их головах.
– Нет, не убьют, – сказал генерал. – Христос не позволит.
Таким образом, нам официально было предложено надеяться на Бога.
Вдруг со стороны домиков показалось какое-то сооружение, которое несли четыре молодых негра. Сооружение приблизилось и оказалось небольшим паланкином, сплетенным из лиан.
– Только для барышни, – сказал один вятич, жестом приглашая Кэт в паланкин.
Кэт храбро влезла туда, и вятичи ее унесли. Араб-проводник потрусил за паланкином. Мы начали нервничать. Генерал дочитал записи до конца и задумался.
– Путаная картина, – сказал он.
– Видимо, в разных племенах разные обычаи. Рыбка был в Новгороде. Там совсем не говорили по-русски. А здесь все-таки Вятка, – сказал я.
– Бывал я в Вятке… – зачем-то сказал генерал.
Тут пришел посланник от Отца. Жестами он приказал нам следовать за собой. Генерал стал приставать к нему с вопросами, но вятич только прикладывал палец к губам и улыбался.
– Глухонемой, черт! – выругался генерал.
– Отнюдь! – сказал вятич, но больше мы не добились от него ни слова.
Мы шли по главной улице Вятки и глазели по сторонам. Домики были маленькие, похожие на стандартные. Отовсюду из открытых окон слышалась русская речь.
– Определенно можно сказать лишь одно: они не те, за кого себя выдают, – донесся из домика приятный голос.
– Но позвольте, они вовсе ни за кого себя не выдавали…
– Сумасшедшие, одно слово, – сказала женщина.
– Нет, вы как хотите, а в России что-то неладно, – опять сказал приятный голос. – Да-с!
– Вечно вы, Иван Трофимович, преувеличиваете…
Мы миновали невидимых собеседников, плохо веря своим ушам. В соседнем доме мать воспитывала ребенка:
– А ты вот не повторяй, не повторяй, если не понимаешь! Не мог он такого сказать!
– Я сам слышал, – пискнул мальчик.
– Мало ли что слышал! Креста на тебе нет!
– Погибла матушка Россия. Он так сказал…
– Неужто опять убили государя? – ахнула женщина.
Наконец мы подошли к дому Отца. Он отличался от других строений. Дом был сложен из пальмовых стволов на манер русской пятистенки. Стволы были какие-то мохнатые, отчего изба казалась давно не стриженной. Наш провожатый поднялся на крыльцо и постучал в дверь.
Патриарх всея Бризании
– Милости прошу! – раздался голос из дома.
Миновав темные сени, мы оказались в горнице. Посреди нее возвышалась русская печь. Вероятно, это была самая южная русская печь в мире, поскольку находилась она почти на экваторе. Приглядевшись, мы обнаружили, что это не печь, а бутафория. Она тоже была сложена из пальм.
На печи, свесив ноги, сидел заспанный старик в длинной рубахе. В избе было чисто. В красном углу висел набор икон. В центре традиционная Богоматерь, справа от нее портрет Пушкина, а слева изображение бородатого мужчины с эполетом.
– Алексей Буланов, – шепнул Черемухин, показав на икону глазами.
– Чепуха! – шепнул генерал. – Это Николай Второй.
– Садитесь, господа, – сказал старик с печки.
Мы уселись на лавку.
– Что ж, познакомимся, – продолжал старик. – Зубов моя фамилия. Сергей Александрович.
Генерал по очереди представил нас. Зубов благожелательно улыбался и с удовольствием повторял наши фамилии. К каждой он добавлял слово «господин».
– Мы прибыли из России… – начал генерал.