Старики синхронно рухнули на колени. И попытались поцеловать ему сперва руки, а когда он не дал, то ноги. Лео пришлось прикрикнуть на них, чтобы прекратить это безобразие. Несмотря на его настойчивые уговоры, старики отказывались садиться в его присутствии, ему пришлось опять на них прикрикнуть. Тем не менее, каждый раз, как только он обращался к кому-нибудь из них, тот сразу же норовил вскочить или броситься на колени.

— Так сколько может быть солдат в столице достаточно преданных самозванцам? — Задал первый вопрос Лео. — Если это только его личная гвардия, то она должна быть не менее пятисот и не более тысячи человек.

— Его официальная гвардия и составляет около тысячи человек, в основном всякого сброда, но много подонков, типа того лейтенанта, которого Вы, Ваше Величество, сегодня приговорили к такому суровому, но справедливому наказанию. Количество таких войск его подсчитать трудно, но думаю, что половина, если не две трети старших офицеров столичного гарнизона в той или иной степени зависит от них, а это ещё три-пять тысяч мечей и лучших мечей страны.

— Ну, лучшие мечи ему не принадлежат, это точно, а вот более важный вопрос, какова на настоящий момент экономическая ситуация в стране.

— Сильно увеличив налоги, любви населения они не сыскали, но, пустив большую часть этих денег на увеличение жалования солдат и офицеров, в первую очередь боевых частей, они стали довольно популярны в армии. Так что их свержение вызовет заметное неудовольствие в войсках. Могут даже возникнуть бунты.

Я опять связался с дворцом и выяснил, где находятся большую часть времени герцоги и их ближайшие помощники. Все они перебрались жить во дворец, старший герцог вообще разместился в покоях короля-наместника, а его сынок в покоях наследника. Мальчишку, коронованного на правление, переселили в отдельный флигель, выходы из которого на улицу были закрыты свежими стенками. Во дворце одновременно находились полсотни гвардейцев короля на малозначительных постах и до полутора сотен солдат в форме личных гвардейцев герцога. Это было прямое нарушение закона. По закону, солдат других полков во дворце одновременно может находиться не более половины от количества гвардейцев короля. Арбалетчики, дежурящие у потайных бойниц в некоторых залах, также были людьми герцогов. Общее количество их людей во дворце и вокруг него составляла чуть меньше тысячи человек. Так же, по данным дворца, свою лояльность герцогам высказали уже командиры и старшие офицеры четырёх из семи полков, стоящих в городе и ближайших пригородах. Как ни странно, королевские гвардейцы не выказывали узурпаторам ни малейшего почтения, держались смело и уверено, все посты у покоев малолетнего короля-наместника занимали только они. Их командир, капитан гвардии граф Яргон, откровенно не ладил с герцогами, но трогать его пока боялись.

То, что с зарвавшимися герцогами надо срочно кончать, сомнений не вызывало, не ясно было другое, кем их заменить. Эти три старых придворных тоже не вызывали доверия, да они были поумнее, а, главное потрусливее герцогов, поэтому они власть захватывать не будут, но реально править страной не смогут. Скорей всего, они тут же начнут заниматься мелкой грызнёй за власть и посты для своих людей, а дело будет страдать. Надо найти замену и назначить регентом одного человека, который не будет грести под себя, а будет работать для страны. Честный и смелый граф Яргон опять же не годится, он солдат и хороший, но не правитель. Так же надо познакомиться с малолетним королём-наместником. Стоит ли он того, чтобы утверждать его на этом посту. Уничтожить герцогов и их заговор можно хоть отсюда, но вот назначить нового правителя это трудно. Не пришлось бы самому садиться на трон лет на десять — пятнадцать. А если и мальчишка не подходит, то просто кошмар. Правда, его можно бы рассмотреть и при помощи дворца, но надёжней лично с ним встретиться.

Вопрос так и не был решён. Стариков отправили к столице, где у каждого уже давно были куплены маленькие домики на подставных лиц. Этакие своеобразные запасные норки переждать монаршеский гнев или кратковременную опалу. Объяснив им, как они будут получать от нас приказы, их отпустили. Новому коменданту было приказано не сообщать пока в столицу о тех событиях, что здесь произошли. Утром мы выехали в обратную дорогу. Тоширу больше полдороги пришлось ехать на лошади, да и переходы мы делали существенно меньше, чем по пути туда, но к вечеру второго дня уже подъехали к воротам. Старый Гокен, как обычно, распахнул ворота и приветствовал нас вежливым поклоном.

— Добрый вечер, господа, легок ли был ваш путь? — Начал он, и вдруг узнал нас. Тревожно обвёл всех глазами и вдруг увидел своего Друга. — Т О Ш И Р!!!

Мы сами закрывали ворота! Неслыханная вещь в этом замке. Старик так и не разжал руки, обнимающие его Друга, сам снял его с седла, где тот ехал вторую половину дня, и на руках понёс в свой домик. На пороге он о чём-то вспомнил, обернулся и низко (насколько позволяла его ноша) поклонился нам.

— Я ваш вечный должник, мой принц и вы господа. — Тут Тошир что-то не громко ему сказал. Глаза Гокена округлились. Тошир опять что-то сказал и старик, очень странно взглянув на Лео, скрылся за дверью.

Я задумался, имеет ли магическую сущность этот замок. Попробовал её поискать, и чуть не был сбит с ног ответной мыслью замка. Тот, оказывается, давно, раньше дворца, понял, что я Король, но, как настоящий солдат, не осмелился сам ко мне обратиться, хоть и доложил обо мне дворцу. Сейчас же он ликовал, как щенок собаки, при виде хозяина. Я спросил, чем заняты Тошир с Гокеном. В ответ замок показал мне их комнату. Тошир лежал на топчане, а старик сидел на полу рядом и двумя руками держал его за лапы, словно боялся, что он сейчас опять исчезнет.

— …не сомневаюсь. — Говорил Тошир. — Его слушаются замки. Он общается с Королевским Дворцом. Если ты помнишь, последние, до узурпаторов, короли не общались с дворцом и не носили перстень на пальце. Да ты прислушайся к нашему замку. Он же весь ликует, весь светиться счастьем. И, наконец, я его просто чувствую.

Дальше я слушать не стал, а просто прошёл к ним в комнату и попросил не рассказывать пока никому о том, что они знают. Когда я объяснил причину этого, Тошир поднял меня на смех. Он сказал, что я плохо отношусь к своим подданным, что я оскорбляю их. Они слишком любят свою страну, чтобы соображения личной безопасности или комфорта повлияли на их слова и решения. К утру, о нашем королевском достоинстве знал весь замок. Одновременно произошло следующее: многие уловили радостный настрой замка, Боевые друзья, ездившие с нами, рассказали свои впечатления, а Гокен и Тошир, когда их прямо спросили, врать не стали.