–  Настя, - подала голос Татьяна - я бы к себе кого-нибудь взяла. У Ани-то своих пятеро, а у меня двое.

–  Михайла, - Настена обернулась к Мишке - сколько их у тебя всего?

–  Четверо.

–  А тот, что в село приехал?

–  Мамин племянник, Петькой зовут.

–  Мотю я бы взяла.
– Уже помягчавшим голосом проговорила Настена.
– Он Юльке толково помогал и ни крови, ни ран не боится, есть у парня склонность к лекарству. Да и этой - Настена кивнула на Юльку - полезно понюхать, как мужиком в доме пахнет.

–  Мама, да мужики все дурные, вонючие, грязные!

–  И этот?
– Кивок в сторону Мишки.

–  А…

–  То-то же!

Мишка, в который раз за день, почувствовал, что краснеет. Настена была беспощадна, как умеют быть беспощадными для дела, все хорошие врачи.

–  Мама, - Мишка просительно глянул на мать.
– Роську бы у нас оставить, он мой крестник, да и относится ко мне…

–  Видела я, правильно говоришь, сынок.

Татьяна, словно опасаясь, что ей не достанется ни один приемыш, торопливо вставила:

–  Значит, мне - двоих. Как их звать-то?

–  Артемий и Дмитрий. А дядя Лавр не рассердится?

–  Сам еще детей хотел, вот и будет ему… - Татьяна запнулась и принялась преувеличенно тщательно поправлять платок.

–  Тетя Настена, - снова обратился Мишка к лекарке - а можно еще одну вещь сказать? Так мы ребят приучим к заботе о них, а надо же научить и самим о других заботиться. У нас-то младшие есть: Сенька и Елька, а с остальными как?

–  Ну, говори уж, говори, вижу же, что придумал.

–  У нинеиных сук скоро от Чифа щенки будут. Если ребятам раздать и наказать, чтобы воспитывали…

–  Аня, парень-то у тебя… А?
– Настена улыбнулась и протянула было руку потрепать Мишку по голове, но тут же испуганно ее отдернула - в фургон сунулся Чиф, которому видимо надоело ждать, когда хозяин снова обратит на него внимание.

–  Тьфу на тебя! Напугал, кобелина!

Чиф лишь радостно оскалился в ответ Настене и попытался облизать хозяина.

–  Фу! Чиф, перестань!
– Мишка принялся отпихивать от себя пса. Женщины, глядя на эту борьбу, разулыбались, только мать неожиданно пригорюнилась и тяжело вздохнула.

–  Фролушка… Отец бы, покойник, порадовался…

"Блин, у каждой свое горе, а ребят берут, не задумываясь. А ТАМ, в роддомах бросают. Семью с пятью детьми днем с огнем не найдешь".

Мишка стянул с головы шапку и поклонился женщинам.

–  Спасибо вам, бабоньки, за сирот, за то, что пригрели. Они вам сыновней любовью ответят.

–  И тебе, на добром слове, благодарствуем.
– Ответила за всех Настена.
– Ступай, Мишаня, мы тут о своих делах поговорим.

"Вот как: дурные, вонючие, грязные. Слышали бы пацаны, они-то все за чистую монету приняли, а она силы пробовала… стерва. Впрочем, и Мотька с Роськой, стервецы, от наезда на Луку удовольствие получали. Тоже силы пробовали. Конечно, половое созревание уже на подходе, но ведь дети еще. А может все правильно? Это ТАМ социальная зрелость наступает гораздо позже физиологической, а ЗДЕСЬ… запросто может быть, что и наоборот. Меньше живут, быстрее взрослеют. Только же сегодня по краю все прошли, и ни у одного: ни истерики, ни комплексов всяких. Ну, Юльке Настена мозги вправит, а моим кто? Настена, правда, пообещала, но этого мало, мужская рука нужна. Пожалуй, только дед".

Чиф снова, подпрыгнув, умудрился лизнуть Мишку в нос, почему-то вспомнилось:

Ты, по- собачьи, дьявольски красив,

С такою милою доверчивой приятцей,

И никого ни капли не спросив,

Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.

–  Минька, подожди!
– из фургона выскочила, все время молча сидевшая в уголке, Анька-младшая.
– Минька, а, правда, что ты нам всем подарки из Турова привез?

Контраст между материнской мудростью женщин и девичьей суетностью был настолько велик, что Мишка чуть не выматерился вслух.

–  Нашла время!

–  Ну, Минька, что тебе жалко? Покажи…

–  У деда все, у него и спрашивай.

–  У-у, он не покажет. А давай вместе пойдем, будто ты сам показать захотел.

–  Пошли, он тебе покажет, ахнешь!

Возле дедовой палатки Мишка приостановился и, демонстративно кашлянув, громко спросил:

–  Господин сотник, здесь старшина Младшей стражи, дозволишь войти?

Анька совершенно по-идиотски хихикнула.

–  Кхе! Дозволяю! А хихикает кто? Тоже заходи.