А Корней в те времена в Турове обретался, батюшка Агей его при княжьем дворе пообтереться послал. Шалопай был! Два дружка у него были. Один - Федор, он сейчас погостным боярином сидит на Княжьем погосте, а второй, дай Бог памяти… не важно, сгинул он куда-то. Чего творили! Сколько медов выпито, сколько подолов девкам задрано, сколько драк мордобойных, а то и с оружием!

Князь, бывало, серчал, но за лихость ребят любил. И тут, как раз, случилась эта история с ляхом и корзном. Болтали, что Ярослав Святополчич так Корнею и сказал: "Ты честь нашу защитил, проси, чего хочешь!". А тот возьми да и попроси руки Аграфены! Вот такие дела.

–  И что князь? Отдал?

–  Ага, разбежался! Выгнал он Корнея! И из терема княжеского, и из Турова. За наглость. А тот, и правда, наглым оказался: сговорился с дружками и увез Аграфену тайно. Князь, конечно, погоню послал, прискакали его люди в Ратное, а Корнея там нет! Он, оказывается, в Киев подался. А потом еще куда-то, болтали, что аж до Херсонеса добрался. Может правда, может нет. Не знаю, но когда ляхи Берестье осадили, Корней в войске Киевского Великого князя оказался, и чем-то опять отличился. Ну, если Великий князь Киевский Корнея отличил, то удельному князю Туровскому казнить Корнея, понятное дело, не с руки. А там еще и Аграфена двойню родила, порадовала родителя внуками. Так и обошлось.

"Бред! Интересно, как князь Ярослав - ровесник деда - мог в семнадцать лет годную для замужества дочь иметь? Сплетники, мать их… Слышат звон, да не знают где он. Раз Ярославна, значит, дочь князя Ярослава, идиоты. А то, что не дочь он а ему была, а сводная сестра и в голову не приходит. Хотя про "ветхого" боярина, наверно правда - бабку, ведь, действительно Аграфеной Ярославной, а не Аграфеной Святополковной величали".

Илья, между тем, продолжал свое повествование:

–  Фрола, как подрос, тоже в Туров отправили. В младшей дружине у князя был, но недолго, весь в батюшку Корнея, набедокурил чего-то, и обратно в Ратное вернулся, но успел жениться на первой красавице Турова, его вот, матери.

–  И причем тут кровь Лисовинов?
– Так и не понял Афанасий.

–  Не понял? Да при том, что Фрол и Лавр по матери - Рюриковичи!

–  Так мать же Аграфены невенчанная была?

–  Малуша - мать Владимира Святого - тоже с князем Святославом не венчалась, она вообще рабыней была.

–  Вот и нет! Ее брат Добрыня в княжьих ближниках ходил, а у Владимира был дядькой!

–  Он, что, родился ближником? Пробился наверх умом и храбростью. Тут уж такое дело: мужики мечом дорогу себе пробивают, а бабы… этим самым, хе-хе. Кто в чем искусен, тем, значит. Хотя на Малушу грех возводить не будем, она так ключницей и осталась.

"Ну до чего ж люди власть предержащим косточки перемывать охочи! Почти два века прошло, и поди ж ты!".

–  Но Владимир-то потом на Цареградской царевне женился!
– продолжал спор Афанасий.

–  Да не о том речь! Рюриковичи у нас в Ратном, Афоня! Хоть и не из-под венца, а, все равно,Рюриковичи! Один, правда, погиб, Царство ему Небесное, а второй-то вон, впереди скачет, а князья лишних в своей семье не любят. Особенно, если за этим лишним сила стоит.

История эта, по смерти князя Ярослава, забылась, но кто знает, когда и чем обернуться может? Корней силу набирает и нам намек дает. Умный поймет, а дураку и не к чему.

–  Какой намек?

–  Хе-хе, вот ты, Афоня, дураком и выставился! Сам же мне про сани с порубленными покойниками рассказал, и про мужика изуродованного в лесу. Это Корней внука на характер проверял, Лавр-то похлипче брата всегда был, в матушку пошел. Внук испытание выдержал, тогда Корней его в поход взял, как думаешь, зачем?

–  И зачем же?
– Афанасий заворочался в санях, устраиваясь поудобнее, похоже тема разговора захватывала его все больше и больше.

–  Нам показать!
– Уверенно заключил Илья.
– Чтоб знали, что род Лисовинов на Корнее не заканчивается! И внук нам показался! Во всей красе, что, разве не так?

–  Ого! А, ведь, верно! Пацаны, я слышал, его меж собой Бешеным зовут, теперь понятно: Лисовины.

–  Угу, "Бешеный Лис" родился, пострашнее медведя будет.

–  Как-то и не подумаешь…

–  "Вежливый, разумный, зла не держит, помочь обещал" так?
– Передразнил Илья.

–  Так, только я…

–  Так!
– Не дал Афоне договорить Илья.
– Корней кого-нибудь из своих зря обижал?

–  Не слыхал.

–  И не услышишь, он с сотней, как с собственным ребенком носится. И внука своего к тому же приучает. И командовать учит: уже десяток парней под его руку поставил. Видал их?

–  Не всех, они пораненные почти все…

–  А один - убитый. Но, попомни мое слово, ты еще увидишь Михайлу сотником, а парней этих десятниками при нем, и это будет такая сотня, что с тысячей справится!